Нацистские концлагеря в Гатчине

 Самые страшные преступления фашистских захватчиков, о которых нельзя забывать

 Трагическая и печальная страница военной истории нашего края связана с существованием в годы немецко-фашистской оккупации концентрационных лагерей. На территории Ленинградской области их было более 130. Особенно много концлагерей размещалось в городе Гатчина, который тогда назывался Красногвардейск.

В границах города действовало четыре лагеря для военнопленных:

1) пересылочный лагерь «Дулаг-154», расположенный на окраине Гатчины, где одновременно помещалось 4-5 тысяч человек;

2) лагерь на территории довоенного аэродрома, рассчитанный на 5 тысяч человек;

3) пересылочный лагерь «Дулаг-5», на территории воинской части «Красные казармы» – на 3-4 тысячи человек;

4) штрафной лагерь на территории довоенной граммофонной фабрики, на проспекте 25 Октября, – на 200 человек.

В первые дни после создания концлагерей для военнопленных, многие гатчинцы пытались разными способами вызволить из-за колючей проволоки своих родных, близких, знакомых. Иногда им это удавалось. Были случаи, когда местные женщины выдавали себя за жён и матерей пленных солдат. Надзиратели и охранники требовали за освобождение военнопленных ценные вещи, драгоценности, деньги…

Вновь прибывшие узники проходили строгий отбор. Уничтожению подлежали: красноармейцы, имевшие партийную принадлежность; бойцы руководящего состава; все представители еврейской национальности. Условия содержания узников были чрезвычайно жестокими. Работоспособных пленников постоянно гоняли на тяжёлые работы, над ними издевались, их наказывали и били. Нечеловеческие условия способствовали появлению различных заболеваний, в том числе и заразных. Непокорных, нетрудоспособных и больных пленных расстреливали.

Зимой 1941/42 гг. в концлагере «Дулаг-154» была введена так называемая «карусель», состоявшая в том, что слабых и больных пленных, не имеющих силы работать, выводили полураздетых на мороз, и заставляли непрерывно ходить по кругу в одну строну в течение шести-восьми часов. При этом происходил отсев больных, которые падали на землю. К концу дня по кругу двигалась небольшая кучка наиболее выносливых людей, которых признавали здоровыми и направляли на работу. Больные пленники были обречены на смерть…

Лагерем смерти называли жители города концлагерь на Аэродроме. При отступлении фашистов из Гатчины, в январе 1944 года, советские воины обнаружили на этом месте, в полузасыпанных землёй рвах, 2500 трупов военнопленных, замороженных и сложенных в штабеля.

По воспоминаниям бывшего узника концлагеря «Красные казармы», чудом спасшегося Александра (Рафаила) Соломоновича Клейна, в нём «держали тысячи пленных и, конечно, жизнь их была не сладкой». Одних только полицейских в лагере насчитывалось несколько десятков. Большой пересылочный лагерь «Красные казармы», был известен также «свирепствующими полицаями». Отсюда часть военнопленных отправляли в фашистское рабство в Германию.

Вот что сообщает выписка из «Акта о злодеяниях, совершённых немецко-фашистскими захватчиками в городе Гатчине Ленинградской области в период временной оккупации», в 1941-1944 годах: «По показаниям очевидцев устанавливается, что во всех этих лагерях (В Гатчине – А.Б.), где содержались пленные бойцы Красной Армии, был установлен такой режим, который неминуемо приводил военнопленных к смерти. Так, врач Чижас свидетельствует, что ему неоднократно приходилось видеть избиения военнопленных прикладами, палками, плетьми. Далее он сообщает, что к нему, как к врачу, обслуживающему лазарет военнопленных, попадали пленные, исколотые штыками только за то, что они не в состоянии были выполнять каторжные работы по заданию немцев ввиду чрезмерного истощения.

Смертность в концлагерях была очень высокой. Люди погибали от холода и от эпидемий сыпняка, разразившегося в результате скученности, отсутствия мыла и антисанитарных условий в бараках, вызвавших сильнейшую вшивость заключённых».

В ноябре 1941 года на Хохловом поле был сожжён барак со 170 узниками, заболевшими тифом. Очевидцы этой страшной картины вспоминали, что немцы стреляли в людей, пытавшихся прыгать из окон пылающего здания. Так же, заживо, фашисты сожгли семьдесят пленных красноармейцев, больных тифом, закрыв их в здании бывшей столовой граммофонной фабрики, предварительно облив здание бензином.

Эти же событие отражены в рассказе бывшей узницы – Веры Андреевны Бордюковой, записанные сразу же после освобождения города от фашистских захватчиков в январе 1944 года:

«Мне никогда не забыть гатчинского концлагеря смерти, когда с четырьмя детьми была брошена туда в ноябре 1941 года. Там было уже около 1000 таких же мирных жителей, как и я.

В ноябрьский день сидели мы под дождём и своим дыханием согревали детей. Люди на глазах умирали от голода, холода и нечеловеческих условий. Но ужаснее всего мы переживали одну ночь, когда напротив нашего лагеря фашисты подожгли барак с больными пленными красноармейцами. Пламя угрожало нашему лагерю. Советские люди кричали, метались, били в двери. Но всё напрасно: двери были на крепком замке, а за проволокой ходили часовые. В ту ночь несколько женщин сошли с ума».

Насколько жёстким был режим в лагерях, можно судить по отчётной справке лагерного начальства: «Пересылочный лагерь № 154 (на 10.07.1942 года): содержится – 11 500 человек, умерло – 7 196, отправлено в Германию – 800 человек, завербовано в русскую роту – 180 человек».

Кроме того, в городе существовало три концлагеря для гражданского населения: на Хохловом поле, на территории «Красных казарм» (действовал в 1943 году) и на станции Гатчина-Балтийская-Товарная – в районе Тосненской улицы.

Осенью 1941 года в Гатчине оказались тысячи мирных жителей, угнанные фашистами из прифронтовой полосы под Ленинградом, из городов и посёлков: Петергоф, Стрельна, Урицк (Лигово), Пулково, Александровская, Детское Село (Пушкин), Слуцк (Павловск), Красное Село и других мест. Граждане, не имеющие в Гатчине родственников, стали узниками гражданских концлагерей. Попадали сюда и местные жители. Так, например, 19-летний Павел Горенков, колхозник из села Воскресенское Гатчинского района, за непокорность немецким властям был брошен на перевоспитание в один из гатчинских лагерей. Обратно из него он уже не вышел…

Условия содержания заключённых также были ужасными: лагеря были обнесены колючей проволокой в несколько рядов, с узкими дорожками между рядами.

«Бараки в лагерях были без стёкол, не отапливались, на нарах не было никаких подстилок, зимой заключённые замерзали, – сообщается в выписке из «Акта о злодеяниях, совершённых немецко-фашистскими захватчиками в городе Гатчине Ленинградской области в период временной оккупации». В некоторые периоды пополнение бараков было так велико, что заключённые спали на голом полу вповалку. В эти лагеря заключались эвакуированные немцами со станции Мга, Пушкина, Красного Села и других мест, а так же лица, арестованные за различные крупные и мелкие «провинности»: кражи с огородов, грубость в отношении немцев, уклонение от работ и т.п. В них содержались наряду со взрослыми маленькие дети и дряхлые старики. Заключённые выполняли работы по очистке аэродрома, стирали, пилили и т.п. По показаниям очевидицы Сыцко в лагере артказарм одновременно размещалось до 8 000 человек. Кормили их очень плохо, в большинстве они были оборваны и разуты, сильно истощены.

При поступлении в концлагерь заключённых подвергали обыскам и отбирали всё наиболее ценное. Конвоиры жёстко избивали обессиленных голодом людей за малейшее промедление в работе. Кроме того, пороли розгами и резиновыми плётками за самые незначительные нарушения установленных правил: за курение, хранение ножа или табака, за поиски отбросов пищи на помойке, за попытку взять передачу, дерзкие ответы. Очевидица Сыцко сообщает: «Мне известен случай, когда в концлагере немцы выпороли девушку Нюру за то, что она обозлила старшего, поругавшись с ним. В первый раз она получила 25 розг, а во второй раз 28 плёток. Били, положив на скамейку, предварительно заставили обнажиться. Один человек бил плёткой, другой считал удары, а остальные немцы стояли в стороне, как зрители».

Бывший узник Виталий Попов рассказывал, что в лагере для гражданского населения забитых при экзекуции плетьми заключённых расстреливали или давали на растерзание собакам. Мальчика двенадцати лет за попытку бегства из лагеря избили до полусмерти, дав ему 60 розг.

По показаниям гражданки Сыцко, находившейся в течение 7 месяцев в лагере для гражданского населения на территории Красных казарм, там ежедневно умирало до 100 человек.

Телесные наказания в лагере применялись очень широко. По сообщению гражданки Татьяны Степановой, ежедневно пороли по вечерам 60-70 человек. Гражданин Илья Грибанов, Антонина Гашина и другие рассказывают: «Клали человека между двух лавок и изо всех сил били его по спине и ягодицам резиновой палкой с железным наконечником. Причём количество ударов считалось самое малое от 23 и доходило до 150, когда человек уже был без сознания и превращался в кусок мяса с кровью. Иногда применяли обливание холодной водой и экзекуция продолжалась. Если же человек мог встать на ноги, то его сейчас же заставляли снова работать. Удары же кулаком по лицу считались ни за что и широко применялись».

Татьяна Степанова была очевидицей того, как одной гражданке конвоир выбил зубы. Она же была свидетелем зверских пыток одного студента Ленинградского университета, которого подвесили на блок веревкой за руки и за ноги и в таком положении истязали до умертвления. Один юноша был введён в камеру истекающим кровью от огнестрельной раны и в течение 2-х дней простоял в камере, а на третий день был расстрелян с группой других…»

Особенно жестоким режимом содержания отличался трудовой лагерь на Хохловом поле, в котором содержалось много матерей с детьми и подростков. Для детей, которые по разным причинам оказались без родителей, в городе был открыт так называемый детский дом.

…За период немецкой оккупации в гатчинских концлагерях были расстреляны, погибли от голода, болезней, пыток и жестокого обращения почти 80 000 человек…

К сожалению, эта страница истории нашего города увековечена пока ещё не самым достойным образом. Жертвам и узникам концлагерей необходимо посвятить особый памятник или мемориальный комплекс.

 

Андрей БУРЛАКОВ