Телевизионный театр Клары Фатовой: среда, в которой хочется быть

Наталья ЛАМОНТ, искусствовед

Клара Михайловна Фатова была действительно знаковым режиссером золотого времени Ленинградского телевидения. Телеспектакли, музыкальные программы «Дискотека», «Кружатся диски», «Кабаре „Околесица“», «Домино», «Маленький спектакль», «Рио-Рита», «Песенки моего двора» и другие, созданные ею во второй половине 1980-х – начале 1990-х годов, смотрели с любовью и интересом не только потому, что это было своеобразное «окно в мир». Эти передачи объединяли аудиторию разных возрастов, их смотрели семьями. Возникал уникальный контакт со зрителем, основанный на уважении и доброте. Акцент в подаче замысла и в его восприятии делали на интеллект и фантазию. А пространство, в котором происходило действие, создавал (в условиях дефицита помещений и материалов) художник. Он становился соавтором программы, благодаря ему красота слова и пластики актеров получали визуальное воплощение.

Телевизионный спектакль Песенки нашего двора 2004-2006

В преддверии выставки, посвященной телевизионному театру Клары Фатовой, которая открывается в Центре информационных технологий города Гатчины, мы разговаривали на эту тему с создателем экспозиции, художником Леонидом Вениаминовичем Пережигиным, который работал с режиссером на протяжении многих лет.

Н. Ламонт: Леонид Вениаминович, я вспоминаю эти программы и помню свое ощущение, что в пространство, в котором происходило действие, хотелось попасть. Меня словно приглашали не в холодную студию, а в дом. Конечно, на взгляд поколения, искушенного фантастическими возможностями технологий XXI века, оформление постановок тех лет может показаться несколько наивным. Но именно эта рукотворность вносила неповторимое тепло и располагала к себе зрителя. А в вынужденной условности рождались совершенно новаторские идеи работы с планами, со светом, с фактурами. И в памяти сохранился особый цвет, свет этих передач.

Л. Пережигин: Он был, он был… И тогда действительно много было ручной работы, даже заставки к передачам писали от руки.

Горячее сердце А. Н. Островский

Клара стала для меня такой телевизионной «мамой-режиссером». Первый наш с ней спектакль «Питер Пэн» был, конечно, очень интересным. «Вот, надо, чтобы там были кусты: розовые, оранжевые, малиновые…». И я так загорелся этим! Но все остальное пространство придумывал я уже сам. Новый материал – никакой фанеры, никакого дерева. Я начал использовать тюль, капрон, специально подбирал прозрачные материалы – чтобы на просвет работало, и чтобы было все легким, ажурным, потому что драматургический материал – детский.

Когда она перешла работать на телеканал «Россия», моей первой передачей было «Кабаре „Околесица“», которое три года существовало на этом канале. И еще помещение… Клара не любила студию, и нам дали помещение на Фонарном переулке – две квартиры. Их отремонтировали, и там были просто голые стены. Тогда я придумал построить этот ресторан: с центральным овальным зеркалом в глубине, чтобы оно увеличивало пространство, ширма зеркал с сочетанием витражей, люстры, столики, стулья, естественно… Мы даже ездили в Ташкент за пластиковой мебелью, поскольку тогда ее не было… Лампочки придумывал мигающие, бегающие… Вся эта декорация «под модерн» видна на фотографиях. Возник своеобразный псевдомодерн начала XX века. Сочетание лилий с витражами, зеркалами смотрелось очень эффектно. Клара дружила с Галиной Мшанской, женой Олега Басилашвили. Олег посмотрел, спросил: «Ой, в каком ресторане вы это снимали?» Это действительно выглядело реалистично, хотя мне пришлось зрительно увеличивать пространство, поскольку оно было маленьким.

Волшебная флейта

Чем она ещё брала? Темпоритмом – картинка часто менялась по темпоритму и по монтажу. Фатова была первопроходцем в этом направлении: например, дольше 30 секунд нельзя было держать один план. Потом она меня ругала: «Ты все время работаешь на общий план! А у нас — не театр! У нас общий план очень редко возникает: идет крупный план, средний план». А я возражал: «Так за крупным и средним планом павильон-то все равно виден, пространство-то я все равно выстраиваю». Но потом она мой вариант использовала, потому что детям было интересно: то ли это остров Небывалый в «Питере Пэне», то ли это джунгли в «Слоненке», то ли это поле подсолнухов в «Салют, мальчиши!». Так что я шел от обратного: от общего плана – к среднему. Но зато в дальнейшем это научило работать и с деталями. И мне всегда было важно: что там за актером, что там в глубине?

Вот, проект «Песенки нашего двора». Я говорю: «Клара, как мы его будем делать, с такой маленькой высотой павильона?» И она договорилась с Михаилом Боярским, он дал павильон в «Бенефисе», там высота уже была большая. И мы сделали там такой дворик… Я, конечно, понимал, что это наша последняя с ней работа…

В то время режиссеры мыслили цветом, они привыкли, что в студии три камеры — левая, правая, крупный план, средний план… А пространство-то все равно нужно придумывать и выстраивать. И я счастлив, что Клара мне доверяла.