21 февраля – День родного языка

Размышления по теме (русские поэты и писатели о русском языке).

Бескровная война начала XIX века/ (сценка)

За столом друг напротив друга сидят А.С. Шишков и Н.М. Карамзин. На столе догорает свеча. Не замечая друг друга, они что-то пишут.

Шишков, вздыхая, трясёт песочницей над листом бумаги. Осторожно откладывает исписанный лист:

Нет-нет, нельзя бросить дело на молодых, они всё погубят! Великий русский язык погибнет, удушенный иностранными словами. Зачем русскому человеку уродливое слово “фонтан”? Ни к чему. Можно сказать “водомёт”.

(Берёт отложенный лист, на котором выписаны столбики слов, читает): “тротуар” – “топталище”, “галоши” – “мокроступы”, “фортепьяно” – “тихогром”, “биллиардный шар” – “шарокат”, “биллиардный кий” – “шаротык”, эгоизм – “ячество”, гримаса – “рожекорча”…                                   И понятно, и звучит хорошо.

Карамзин пером что-то зачёркивает на листе бумаги:

Негоже литератору писать прозаическое слово “лошадь”.                          

Выводит: “Благороднейшее изо всех приобретений человека было сие животное гордое, пылкое и т.д.”.

Продолжает поправлять: нельзя упомянуть слово “дружба”, не прибавив: “сие священное чувство, коего благородный пламень…”.

Восклицает: что за стиль: “рано поутру”! Изрекает: “едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба”.

Шишков и Карамзин склоняются над листами бумаги, продолжают писать.

 Это была славная война! Не гремели выстрелы, не рвались снаряды. Но ядовитых эпиграмм, насмешек, издевательств с той и другой стороны было преизрядно. Шишков, Шихматов и другие члены общества “Беседы любителей русской словесности” пытались изгнать из русского языка заимствованные слова, нещадно их переводя (одна “рожекорча” чего стоит!).

Их противники – поэты Карамзин, Дмитриев и другие – боролись против засилия устаревших церковнославянских слов. Обе стороны увлекались и перегибали палку. “”Персты” и ”сокрушу” производят какое-то дурное действие”, – писал Карамзин Дмитриеву. Он же выступал против вовсе уж безобидного слова “парень”: при этом слове “…является моим мыслям дебелый мужик, который чешется неблагопристойным образом или утирает рукавом мокрые усы свои, говоря: ай парень! что за квас! Надобно признаться, что тут нет ничего интересного для души нашей”.                         И вот на литературную арену вышел Пушкин. Сначала он примкнул к Карамзину и развлекался весёлыми эпиграммами на Шишкова и других членов общества “Беседы…”, заменяя слово “любителей” в этом названии словом “губителей”: “Беседы губителей…”.

Прошли годы. И случилось удивительное: гениальный русский поэт и прозаик, Пушкин, использовал и заклейменные Карамзиным церковнославянизмы, и иностранные слова, презираемые Шишковым… А в результате получился новый эталон языка. И сегодня современным литературным языком филологи называют язык Пушкина! “Говорить по-русски теперь значит говорить на пушкинском языке”! (А.В. Карташев)

А.С.Пушкин «Евгений Онегин»:

…Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала
И выражалася с трудом
На языке своём родном…

Что имел в виду Пушкин, дав своей любимой героине Татьяне такую речевую характеристику? Неужели он считал, что Татьяна говорила по-русски, как иностранка? Конечно,  говорится не о том, что Татьяна вообще не умела говорить по-русски или говорила, как иностранка, с акцентом и ошибками… Татьяна “плохо знала” образующийся тогда новый поэтический язык, так как “журналов наших не читала”; она “выражалася с трудом”, когда дело касалось тонких, интимных переживаний, – вот здесь ей помогал привычный ей, страстной читательнице французских романов, французский язык”. Во времена Пушкина русский язык ещё не был языком культурного общения:

…Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски,
Доныне гордый наш язык
К почтовой прозе не привык…   

Но  именно Пушкин многое сделал для того, чтобы “гордый наш язык” стал языком эпистолярной культуры. Почти из восьмисот сохранившихся писем Пушкина по-французски написаны немногим более ста. Поэт писал по-французски в основном любовные письма; так написаны и его письма к невесте, Н.Н. Гончаровой. Однако когда Наталья Николаевна стала его женой, Пушкин писал ей письма только по-русски! Как замечает блестящий исследователь русской культуры Ю.М. Лотман, “этим он как бы устанавливал норму семейного стиля. Но это был не простой нейтральный, стилистически никак не окрашенный русский язык. Можно быть уверенным, что таким русским языком Пушкин ни с кем в Петербурге не разговаривал – таким языком он, возможно, говорил с Ариной Родионовной. Вот как он обращается к Наталье Николаевне: “жёнка”, “душка моя”, “какая ты дура, мой ангел!”, “ты баба умная и добрая”. Детей он называет не Marie и Alexandre, как это было принято в его кругу, а Машка, или Сашка…”.

Однако  Пушкин признавал положительную роль иноязычных источников в обогащении лексики русского литературного языка и языка художественной литературы, смыкаясь в этом плане с карамзинистами.  Но в то же время он выступал против их чрезмерного притока в русскую речь, так как видел в этом опасность искажения русского языка, утраты им чистоты и самобытности (в этом отношении Пушкин сближался с позицией А. С. Шишкова). В целом иноязычных слов в языке Пушкина много меньше, чем у большинства современных ему писателей. Пушкин использует либо давно укоренившиеся в русском литературном языке иностранные слова (солдат, сцена, флаг, система и др.), либо такие слова и выражения «новейших» языков, которые не поддаются адекватному переводу на русский (dandy, comme ilfaut), либо иноязычные слова и обороты, характерные для разговорного языка «хорошего общества» (гений, кокетка, педант, кабинет, эгоизм, скептицизм и др.).

Век XX

К. И. Чуковский (автор «Мойдодыра», «Доктора Айболита»):                                  

Первым и чуть ли не важнейшим недугом современного русского языка в настоящее время считают его тяготение к иностранным словам.          Действительно, эти слова могут вызвать досадное чувство, когда ими пользуются зря, бестолково, не имея для этого никаких оснований.                       И да будет благословен Ломоносов, благодаря которому иностранная перпендúкула сделалась маятником, из абрисастал чертеж, из оксигениума — кислород, из гидрогениума — водород, а бергверк превратился в рудник… И, конечно, это превосходно, что такое обрусение слов происходит и в наши дни, что аэроплан заменился у нас самолетом, геликоптер — вертолетом…                                                    Но значит ли это, что иноязычные термины, вошедшие в русскую речь, всегда во всех случаях плохи? Что и апогей и фиаско, раз они не понятны в деревне Акуловке, должны быть изгнаны из наших книг и статей навсегда? А вместе с ними неисчислимое множество иноязычных оборотов и слов, которые давно уже усвоены нашими предками?.. Только мы вступим на эту дорогу, нам придётся выбросить за борт такие слова, унаследованные русской культурой от древнего Рима и Греции, как республика, диктатура, амнистия, милиция, герой, супостат, пропаганда, космос, атом, грамматика, механика, тетрадь, фонарь, лаборатория и т. д. и т. д. А также слова, образованные в более позднее время от греческих и латинских корней: геометрия, физика, зоология, интернационал, индустриализация, политика, экономика, стратосфера, термометр, телефон, телеграф, телевизор…                                                                                                             Не думаю, чтобы нашёлся чудак, который потребовал бы, чтобы мы отказались от этих нужнейших и полезнейших слов, давно ощущаемых нами как русские…                                                                                                                        Русский язык переживает сейчас трудные времена. Забота о возрождении духовности нашего общества сегодня, о будущем России требует прежде всего сохранения (сбережения! как главного, бесценного сокровища!) и защиты русского языка.    

А.И. Куприн:

Язык — это история народа. Язык — это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью.

А.П.Чехов:

По сути, для интеллигентного человека дурно должно считаться неприлично, как не уметь читать и писать.

 

Подготовила Елена КИСЕЛЁВА, преподаватель русского языка  и литературы Кобраловской школы, народный пушкинист