Ромашковая фантасмагория

Он проснулся от мучительно-нежного сна и запаха жаркого лета, в котором смешалась полынь и ромашка. Глаза открывать не хотелось. Он боялся, что если упустит темноту ночи, то вместе с ней уйдёт и раскалённый солнцем ромашковый аромат.

Но минута проходила за минутой, он слышал за стенкой  радио и понимал, что уже не спит, а запах ромашкового поля никуда не пропадал. Открыл глаза, повернул голову. На соседней подушке лежала охапка свежесорванных ромашек. Был бы женщиной, наверняка бы, вскрикнул. Представить только, он живёт один, на двенадцатом этаже, на календаре январь. Откуда взяться ромашкам?

Он смотрел на цветы, вдыхал  аромат, и почему-то не пытался найти этому ромашковому событию рациональное объяснение. Прикрыл глаза, вспоминал, что ему снилось и повторял: ромашка, ромашка, ромашка… Конечно! Наташка-ромашка. Он называл её девочка-цветок.

Познакомились они в июле 1984-го. Каникулы в деревне у бабушки. Он идёт по полю. Вдалеке из раскалённого марева возникает силуэт. Человек приближается, становится понятно, что это девчонка. На ней ярко-зелёное платье, усыпанное  ромашками, и в руках букет  ромашек.

Он открыл глаза и понял, что именно от этой мучительной нежности проснулся. Он вспомнил, что нежность была первым чувством, которое он испытал к проходившей мимо девочке. Он очень хотел, чтобы она остановилась и наугад сказал: «Наташка-ромашка». Девочка остановилась, посмотрела на него совершенно круглыми, ярко-сиреневыми глазами. Он сказал: «А глазки анютины». Девочка рассмеялась чистым звонким смехом, а он продолжил начатую невзначай игру: «А смеёшься, как колокольчик».

Оказалось, что девочку действительно зовут Наташей и она вся, вся, вся была соткана из разных цветов. Целый месяц он отыскивал цветы, собранные в ней. Каждый день при встрече он говорил: «На щеках маки», «Губки, как лепестки роз», «На носу веснушки, как крапинки у лилии», «Кудряшки, как у одуванчика».

Что же он ещё говорил? Ведь каждый день он говорил что-то новое. Это не составляло труда. Он не придумывал, он видел, что кожа у неё такая же бело-розовая, как цветы яблони, зубы отливают перламутром, как бутоны ландыша. А вот пахла она всегда ромашкой и немного полынью. И это вызывало в нём такую нежность, которая граничила с оторопью. Он очень хотел поцеловать свою девочку-цветок, но так и не решился…

Зазвонил будильник. В голове какое-то  смутное воспоминание и полынная горечь во рту. А в памяти всё крутится: ромашка, ромашка, ромашка. Тьфу ты! Вот привязалось! При чём тут ромашка?

«Все женщины похожи на цветы», — пело радио.

«Может быть, — подумал он. — Но я таких не встречал». Стоп! Вот что ему снилось. Ну, конечно. Девочка-цветок. Наташка-ромашка.

Но это было так давно. В восемьдесят четвёртом. С тех пор он обо всём привык думать рационально. Женщины, похожие на цветы, это для шлягерных поэтов.  А он предпочитает женщин, похожих на женщин и Шекспира:

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щёк.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

 Елена КИЛИНКАРОВА

Художни Дима Дмитриев (из открытых источников)