Home » N.B! Тема » Индейка, хранительница очага, другие личности женского пола, и кое-что из Вырицы

Индейка, хранительница очага, другие личности женского пола, и кое-что из Вырицы

Июн 25, 2025

ArrayViews

В Музее керамики «Лембики» вырицкие дачники, жители Петербурга Александр Губанов и Наталья Трофименко, одну за одной проводят выставки, которые не посещать просто неприлично: настолько привлекательным и «раскрученным» местом в художественных кругах северной столицы стала Малая Садовая, 4.

— Фигура хорошая есть у многих, а такого таланта и такой одежды нет ни у кого, — так Александр отвечает на мою «претензию» — по поводу того, что он на портрете жены скрыл под ярким объёмным нарядом всю прелесть красивого стройного тела.

— Это не первый опыт портрета Наташи, но вот так, чтобы в полный рост… вообще замысел начался с рамы. Эту усадебную раму конца XIX века нам подарили друзья. Здесь сочетается простой дуб и золочение: таким образом подчёркивается близость к природе и роскошь. Картины в такие рамы помещали в усадебных домах. Рама — это как одежда для картины, она очень многое делает. Кстати, обрамлять современное искусство старинными «окладами» начали ещё в эпоху импрессионистов. Можно встретить картину какого-нибудь импрессиониста в барочной раме и это смотрится очень круто. Когда нам досталась такая великолепная рама, я решил писать что-то значительное. И поскольку очень люблю цвет, попросил Наташу надеть красное кимоно, а сверху тоже красную — накидку, которую она сшила: кстати, из вырицкого гобелена. Получился такой яркий образ — красное на красном, как у Малявина или Архипова.

Мы с Александром Губановым обсуждаем картину на выставке, которая называется «Хранительница очага». Полотно занимает центральное место в зале, своими размерами, внушительной рамой и безудержно яркой палитрой сразу приковывает внимание посетителей и не оставляет сомнения, что это и есть хранительница очага.

— В данном случае — Наташа хранительница нашего очага, но есть ещё «хранительница очага» как вообще женский символ, — объясняет Александр, показывая на картину куда более скромную по размерам и цветовой гамме.

Хранительница очага

Покидать «частную» хранительницу в пользу «общей» не хочется, поскольку недоразгаданы все символы и коды этой вызывающе яркой работы. Тем более, что поговорить можно не только с художником, но и с моделью.

Наталья — традиционно эклектично-стильная — охотно демонстрирует то самое кимоно с картины, сняв его с манекена, стоящего в углу зала. Надев и раскинув руки, становится похожа на экзотическую птицу в алом оперении.

— На картине обстановка вашего дома?

— Да, здесь много предметов, реально существующих в нашем доме. Стол, ваза и стул: вот он, сейчас здесь на выставке, — отвечает Наталья.

Александр дополняет:

— Главное здесь — выражение лица. То, которое Наташа «носит» дома. Все привыкли, что она очень эмоциональная, а здесь, в домашней обстановке, она остановилась, у неё очень спокойное лицо и созерцательное настроение. Дома Наташа такая и есть. Но при этом символично, что смотрит она на волчок, который стабилен и гармоничен только когда он движется. Стремление к постоянному движению — в этом вся Наташа. Я давно хотел написать волчок, и здесь он пришёлся как раз кстати.

Несмотря на то, что и автор, и модель в своём стремительном движении ищут, и, наверняка, находят стабильность, есть в этой картине деталь, которая говорит о зыбкости и непостоянстве окружающего нас мира — стена, в сторону которой повёрнута героиня.

— Это написано в новой технике, которую я придумал. Она такая зыбкая, как рябь на воде или телевизионные помехи. Тоненькой кисточкой делаешь такие штрихи туда-сюда, туда-обратно. Технику я назвал реципрокатизм («реципрок» — взаимный. — Прим. ред.). По принципу: импрессионизм, пуантилизм, лучизм, как у Ларионова. Решил приобщиться к великим. (Улыбается.) У меня есть картина, полностью написанная в этой технике, проба пера.

Реципрокатизм

— Образы, символы, яркие пятна… Всё так насыщенно, что лицо на портрете Наташи «проходит мимо». То, почему Вы скрыли от нас фигуру, мы уже обсудили. Но и на лице почти не задерживаешь внимание, стараясь охватить все детали.

— Здесь надо смотреть на образ целиком, потому что лицо в данном случае не так важно. Мне хотелось, чтобы был узнаваем образ яркого человека, художника, который создаёт яркую интересную одежду. Я вообще изначально хотел делать какое-то абстрактное лицо, вообще неузнаваемое. При этом, глядя на картину, все должны понимать — это Наташа.

— Но у Вас на выставке всё же есть женщина с общим выражением лица, а, вернее, совсем без лица. Та самая «Хранительница очага».

— Она без лица специально. Здесь, как в древних обереговых куклах. Им лиц не рисовали, чтобы в них не вселялись злые духи. У меня на картине это такая обереговая кукла. У неё на коленях — символ дома со спиралью, которая является символом мироздания. В картине зашифровано много разных смыслов. Рождалась картина постепенно. Сначала был просто пейзаж, который виден из окна нашего вырицкого дома. Потом уже появился собирательный женский образ.

Я присматриваюсь к золотому диску в правом верхнем углу, который вполне мог бы быть солнцем, если бы в центре картины уже не было месяца и звезды. Хотя, почему и не солнце? В описании к выставке ясно сказано: «Многие работы напоминают коллажи из разных образов, собранных воедино в причудливых композициях».

— Под определённым углом на диске виден оттиск, — растолковывает Александр, наблюдая, как я увлеклась разглядыванием солнца-несолнца.

— Я нашёл старую вологодскую прялку, на которой вот эти солярные символы, которые часто используются в народных орнаментах. А у меня ещё и дедушка из вологодской Тотьмы. Всё это так собралось в единый родовой символ-оберег.

— Почему на одной картине и солнце, и месяц?

— Это очень интересно. В месяце и звёздочке зашифрована дата написания картины. Я запечатлел редкое астрономическое явление, случившееся 3 января 2025 года: в этот день Венера максимально близко подошла к Луне. Мы как раз после Нового года были в Вырице, гуляли, и видели, как совсем близко Венера стояла над месяцем. А Венера — это тоже сложно-женский символ. И это всё легло в одну копилку к образам «Хранительницы очага».

Ещё одну «хранительницу», с таким же домиком на коленях, я рассмотрела на полотне, две трети которого залиты брусничным соусом заката, на котором половинкой яичного желтка круглится солнце.

— Да, хранительница очага перекочевала вот на эту картину. Но на первой картине она за забором, охраняя свой дом; там только есть окошко в другой мир. А здесь она охраняет всё, что вокруг неё. Красное небо символизирует тревогу, но присутствие хранительницы делает наш мир спокойнее, менее опасным и тревожным.

На картинах Александра Губанова нет привычных аншлагов. Рассказывая о работах, он говорит их названия, а вот для фантазии посетителей выставки он предпочитает не делать преград. «Названия зависят от контекста той или иной выставки, на которой представлена работа. Образы рождаются в процессе создания картины и трансформируются по мере её «жизни» в реальности. Большинство картин пишутся без чёткого понимания результата, тем самым храня тайну своего смысла и от художника, и от зрителя — до последнего прикосновения кисти. Всегда очень интересна реакция и интерпретация получившейся работы зрителями. Я постоянно узнаю что-то новое о своих картинах», — это из вступительной статьи к выставке.

— Например, эта работа — Александр показывает на картину, сделанную как будто в технике эрбу (ну, знаете, такие разводы по воде). — Это моя любимая работа, потому что она получилась спонтанно. Когда она была готова, я рассмотрел вот эту фигуру в капюшоне, с глазом, с носом, изо рта какие-то огненные струи. Потом я добавил вот эти вращающиеся элементы: как будто всё в движении, всё бурлит, всё циркулирует, крутится. Какие-то стрелы падают. Это вообще какой-то символ — чуть ли не апокалипсиса… Если я картине дам такое название, то и Вы начнёте искать признаки конца света…

— А мне вообще кажется, что это «Весна идёт, весне дорогу!»

— Вот видите! Я недавно разговаривал с одним художником. Тоже абстракционистом, умудрённым — ему под 80. Он сказал, что никогда не ставит названия. Потому что это сразу огрничивает человеческую фантазию.

— Вы говорите, что увидели здесь кого-то в капюшоне. Этот кто-то — женщина?

— Да, есть такая богиня-воительница в древнеиндийской мифологии — Дурга. Одна из самых популярных богинь в индуизме, сражающаяся с демонами, защитница богов и мирового порядка (имя богини переводится как «та, что не знает поражения», известна также под именами: Парвати («горная»), Кали («чёрная»), Бхайрави («страшная»). — Прим. ред.).

— Всего час побыла на Вашей выставке, а уже чувствую себя искусствоведом. Вижу, что на этой картине старинная рама, и выглядит работа значительно, несмотря на то, что изображение простенькое, хотя, и не очень понятное.

— Вы правы: это такая быстрая работа была, но в раме начала XX века она смотрится значительно. И эта глубина рамы даёт эффекn иконы. Кстати, картина называется «Богиня-улитка», Наташа её так назвала из-за такого причудливого головного убора в виде улитки. И, кажется, в какой-то мифологии действительно есть такая богиня (в мифологии индейцев майя есть Бог-Улитка, это старейшее божество пантеона майя, которое считается одной из версий великого прапредка. — Прим. ред.).

— Что за зверь у неё на руках?

— Возможно, это наш лембик. (Смеётся.) Такой вот смешной зверь. (Лембики — сосуды для вина в виде животных, зооморфные сосуды. — Прим. ред.)

Богиня-Улитка

— Кстати, у Вас здесь немало довольно смешных работ. Ну, вот взять эту «Индейку». Одна из немногих картин, у которой есть название.

— Да, здесь нужно было подчеркнуть игру слов. У меня есть картина, которая называется «Штраус», там изображён страус с головой Штрауса. Я подумал, что будет забавно из индианки сделать индейку, нарисовав ей голову этой птицы.

— Можно назвать её хранительницей индейского очага?

— Вполне!

Индейка

— Однако, не на всех картинах я рассмотрела кого-нибудь, кто бы хоть отдалённо напоминал женщину. Ну, вот здесь, как ни крути, кроме дерева ничего не вижу.

— А здесь кроме вырицкого дуба и сиверских девонских песков больше ничего и нет. (Улыбается.). Это реальное место, оно находится недалеко от усадьбы Елисеевых в Белогорке. Мы там гуляли зимой и небо было такое кустодиевское — разноцветное, похожее на северное сияние. Мне захотелось, чтобы на этом ярком фоне был мощный раскидистый дуб, который я видел в Вырице. Ну, я его и перенёс сюда. (Смеётся.) Вам не нравится?

Вырицкий дуб в Сиверской

— Нет, почему же… Дуб хорош, и небо великолепно и девонские пески, пробивающиеся сквозь снег, — что надо…но ведь ни один сиверчанин или выричанин не признает этот пейзаж своим, хотя, всё вроде писано с натуры… Ну, хорошо, давайте ещё одну картину обсудим, на которой я не нашла женских образов. Вот эту, с кораблём. Я бы даже сказала — с крейсером «Авророй».

— Смысл этой картины пришёл уже позже, когда я её нарисовал. Я недавно прочитал «Час быка» нашего замечательного вырицкого писателя Ивана Ефремова, и я понял, что это очень похоже. Небо совершенно космическое, с радугой и встающим над ней солнцем, которое я написал по мотивам рисунка космонавта Алексея Леонова. Слева — это не штрих-код, а зашифрованный инопланетный сигнал. Получилось как иллюстрация к этой книге. («Час Быка» — социально-философский научно-фантастический роман-антиутопия. Люди из далёкого будущего, жители коммунистической Земли, путешествуют на звездолёте на планету Торманс. Здесь звездолётчики обнаруживают потомков людей, ранее бежавших с Земли и построивших закрытое тоталитарное общество. — Прим. ред.)

— Действительно, очень похоже. Интересно, если бы Вы мне не рассказали об этом, что бы я сама могла придумать? На этом, пожалуй, остановимся: я доставлю себе удовольствие на тему других картин пофантазировать, не получая Ваших комментариев.

Что-то похожее на «Час Быка»

Пока мы беседовали с Александром, Наталья терпеливо слушала, хотя по всему было видно, что ей хотелось говорить, комментировать, вставлять реплики. Но ей хватает такта, несмотря на свою яркость и подвижность, держаться так, чтобы солнце «славы» освещало их с мужем равномерно.

— Наташа, Вы, как человек лучше всех знающий Сашу как художника, что скажете: достаточно такого небольшого количества картин, чтобы он смог рассказать о себе зрителям?

— Думаю, да. Здесь кроме работ, собранных по основной теме выставки, есть и природа, и абстракция, и даже картина, написанная в новой технике.

Он молодец! Мне всё его творчество нравится. Когда он начал писать мой портрет, я подумала: чтобы он ни написал, я всё поддержу. Мешать не буду. Но потом всё же мы немного поспорили по поводу моего лица. Немного подбородок уменьшили, потом я говорю: у меня нет горбинки на носу! А он говорит: нет, у тебя есть. Лицо у меня было очень тёмное, убедила его немного высветлить.

Рука Наташи

— Вы ощущаете себя Сашиной музой?

— Да, ощущаю. И это приятно. Когда Саша начал писать этот портрет, был вечер, я уже хотела спать ложиться, была такая сонная. А он говорит: иди переоденься, надень вот эту накидку, потом ещё одну, и ещё. Надел на меня шляпу, перчатки, перстень, поставил стул. По-моему, получилось очень хорошо. Я довольна. И ножка у меня получилась такая маленькая, как будто 35-го размера, хотя у меня нога большая.

— Потому что я на тебя смотрю как бы сверху, я немного над тобой завис. Такой ракурс, — объясняет художник музе.

И я решила сменить ракурс и, как бы зависнув над Сашей и Наташей, посмотреть на них сверху.

По модельному высокая и длинноногая, эмоционально-распахнутая, смелая в одежде до хулиганства, постоянно балансирующая между стилем и перебором. Кажется, ещё чуть-чуть, — и этот вихрь из многослойных юбок, стеклярусного кокошника, немыслимой цветастой куртки подавит собой сдержанность серого пиджака и умеренно-клетчатой ковбойки. Нет, ну, подождите, разве можно голыми руками взять парня в зелёных джинсах и ботинках с принтом картины Клода Моне? Его и в ажурных перчатках — с крупным рубином на пальце — так просто не возьмёшь. Он, как говорится, ещё тот «фрукт». Одним словом, всё у этих ребят хорошо. Думается, они не дают друг другу скучать. И умело подзаводят один другого, чтобы быть гармоничными и равновесными — как волчок в движении.