Хорошо, когда случаются случайности

Алёна РЫБАКОВА

Вот за что я люблю работу журналиста, так это за случайности (в том числе). Правда, они почти никогда не бывают случайными, а всё больше запланированными. Как и в этот раз.

Я договорилась об интервью с автором книги «Гатчинская азбука Куприна» Анной Смерчек. Анна — сотрудник библиотеки им. А. И. Куприна. Вместе

с художником Максимом Колесниковым они выпустили оригинальный путеводитель по купринской Гатчине и должны были его презентовать на фестивале, посвящённом дню рождения Александра Ивановича.

Интервью получилось хорошим. Лаконичным, информативным. Анна мне показалась очень симпатичным человеком. Чувствовалось, что она девушка творческая, но без экзальтации, без лишней эмоциональности. Я с ней разговаривала, как с автором единственной книги, не зная, что она уже публиковала свои произведения, и незадолго до «Гатчинской азбуки Куприна» у неё вышел сборник рассказов «Календарь счастливых случайностей». Автор подписала книгу и подарила нашей редакции.

Я обожаю новые книги! Особенно, когда они стильно и минималистично оформлены. Сборник рассказов Анны Смерчек — именно такой. Карманный формат, твёрдая белая обложка с чёрными, невычурными буквами и птичьим пёрышком, как будто нарисованным простым карандашом. Рисунок мне понравился. Посмотрела, кто художник, — Юрий Степанов — и начала листать, в поисках картинок. Я так всегда делаю. Сначала рассматриваю картинки, строю предположения, о чём может быть книга, иногда придумываю сюжет по картинкам, а уже потом начинаю читать.

Каждый рассказ в «Календаре счастливых случайностей» предваряется рисунком, сделанным в таком же стиле, как на обложке. Посередине белой страницы — «простым карандашом». Рассказов всего двенадцать, каждый привязан к месяцу. Логично было бы начать читать с января. Но у меня не получилось. Мне захотелось сначала прочитать рассказ, картинка которого никак не была связана с названием. Ну вот, смотрите, что я имею ввиду. Например, на картинке нарисованы часы — рассказ называется «Семь минут», видимо, что-то должно быть о бренности бытия; на картинке связка ключей — рассказ «Сугроб»: рискнула предположить, что ключи были потеряны в сугробе; очки — «После операции», по всей вероятности — операция была на глазах и т.д. А вот как драные ботинки могут быть связаны с «Запахом кофе», я не смогла придумать. С этого ноябрьского рассказа  и начала чтение… Заканчивая, на словах «Чашка, наполненная до краёв густым коричневым напитком с ажурной желтоватой пенкой, подёрнутая белой дымкой пара, была такой чистой, что показалось страшным касаться её губами», — я плакала.

Мне не хотелось читать другие рассказы, я боялась вспугнуть чудо, случившееся после «Запаха кофе». Я пошла в ближайшую кофейню, купила большую чашку «густого коричневого напитка», обхватила «ладонями горячие белые фаянсовые бока», прикрыла глаза и почувствовала себя Стасом. Помните, Флобер говорил: «Мадам Бовари — это я». Когда я стояла в кафе, прислонившись спиной к барному стулу, я была бомжем Стасом: злым на весь мир, грязным, с больной ногой, но на которого, вдруг, снизошла благодать человеческого участия. Я никогда не отказываю алкоголикам (наверное, это плохо), когда они просят  «семь рублей», а теперь я стала «подвешивать» кофе и булочку. До рассказа Анны не знала, что так можно делать.

Книгу я прочитала. Начав с января, и, как положено, по календарю: месяц за месяцем. Прочитала с удовольствием. Были смешные рассказы, были трогательные, были неожиданные, один не поняла (не скажу какой, чтобы не подумали, что я туповатая), но вот чудо у меня случилось только на «Запахе кофе».

Если и у вас такое чудо случится только на одном рассказе, то ради этого стоит прочитать «Календарь счастливых случайностей».

Главред А.Р.