Жертва высоких технологий
Матфей ЗАДНИПРЯНЫЙ
В двадцатых числах сентября я должен был по срочным делам поехать из милой моему сердцу Вырицы в Гатчину. Подойдя к 15.00 на автобусную остановку, увидел там девочку-школьницу лет семи-восьми.
Девочка сидела с айподом, в котором что-то рассеянно перелистывала худенькими пальчиками. Под глазами у неё были тёмные круги, как после бессонной ночи, мне показалось, она утомлена, больна, несчастна. Внезапно из её гаджета раздались скрипучие, неприятные громкие звуки, она поднесла телефон к уху, и начала по-детски невнятно и очень быстро что-то лопотать.
Наблюдал я за ней невольно, меня привлекло странное для ребёнка состояние псевдо-деловитости. Для взрослого быть чётко сфокусированным на том, что необходимо свершить через час, через два, завтра или через месяц, и при этом игнорировать яркость красивого осеннего дня, лёгкий ветерок, окружающих людей, мяукающую кошку и прочее стало необходимым условием выполнения множества задач, а значит, нормой. Видеть же в таком состоянии ребёнка — странно и неприятно. Хотя, по правде сказать, я уже давно отмечаю это искажение в детях, давно размышляю над его причинами.
Разговаривая с кем-то по телефону, девочка отнимала его от уха и подносила верхнюю часть, где расположен динамик, ко рту. Я невольно усмехнулся (без издевательского высокомерия, а с сочувствием) детскому незнанию того, что говорить в динамик бесполезно. По окончанию разговора, я спросил её:
— Ты думаешь, что говорить надо туда же, откуда тебе говорят?
— Нет, у меня телефон разбит, — ответила девочка, и показала мне тыльную сторону гаджета. Я увидел там какую-то синюю наклеенную ленту, напоминающую сантехническую изоленту. Её ответ не объяснил мне, почему она говорила в динамик, но допытываться я не стал. В наше неспокойное время надо сто раз подумать, прежде чем заговорить с ребёнком: не ровен час объявят педофилом. Доказывай потом, что чист как белый лист!
Но вот подкатил автобус. Дорогой я принялся размышлять о судьбе сегодняшних детей, о недальновидности их родителей, которые даже не представляют себе всех последствий свободного обращения с электронными техническими устройствами, непоправимо меняющими их сознание. Приглядевшись к этой младшекласснице, я узнал это состояние нервной «взлохмоченности», недостатка фокуса сознания, и даже крайней психосоматической слабости. Состояние это появляется от постоянного нервного перевозбуждения, и есть у всех тех детей, которые пользуются гаджетами, компьютером и тем более интернетом. Такие дети неспокойны и боязливы, они очень рано усваивают нарочито неуважительное отношение к окружающим их людям и предметам, и уже в 7-9 лет ведут себя как худшие из 13-летних подростков. Чем беззаботнее родители, не ограничивающие детей в свободном плавании по сайтам, тем ярче видны те грязные следы, которые остаются на их лицах.
Каждый раз, как я взглядывал на девочку, моё сердце тосковало и печалилось, но стоило мне отвернуться и посмотреть в окно, и я веселился всей душой: последнее осеннее солнце одаривало пожелтевшие и покрасневшие сверху донизу деревья яркими лучами. И всё же я думал о девочке, когда любовался природой, думал где-то глубоко, не рассудком только, а если можно так выразиться, думал сердцем.
Я словно бы увидел её жизнь, увидел, как она, когда не может уснуть, тянется рукой к электронному дружку, играет там во всякие неполезные игры, после которых мысли её расстраиваются. Там и фотографии, там и музыка, и возможность переписываться с какими-то друзьями, которые вовсе ей не друзья, там и доступ к всякой-всячине, которая и для взрослого то опасна, а тут — ребёнок! Постепенно жизнь человека, зависимого от интернета, сводится к постоянному ожиданию чего-либо нового в виртуальном пространстве (новости, сообщения, «лайки» и прочее), что даёт приятные эмоции, а предметы реального мира словно бы исчезают, и человек разучается радоваться простым вещам: живому общению, смеху, быстрой езде, красивому лицу в толпе. Если всё это верно по отношению к взрослому, то ещё более приложимо к ребёнку. Уже с малых лет эта зараза в руках этой девочки! Не будь её, она была бы свежа, здорова, интересовалась бы окружающим миром.
На полпути девочка уснула, подложив маленький портфельчик под голову. «Как же в ней мало жизни, как же она истощена!» — думал я. Когда автобус подъехал к Гатчине, девочка ещё спала, но казалось, что словно её и нет, что она почти растворилась в воздухе. Двери с шумом раздвинулись и, проходя мимо неё, я громко сказал:
— Поднимайся, уже подъехали!
Выйдя из автобуса, я несколько раз оглянулся, словно бы готовясь в чём-то ей помочь, моё сердце всё переживало над тем, о чём думал только что, казалось, я должен что-то поправить. Но отойдя дальше, я, как и все обычные люди, захотел выкинуть из себя это впечатление, освободиться от него. Впереди ждали дела, ждали электронные табло терминалов и жёсткие взгляды чиновников, ждали врачи в белых халатах…
Прощай, маленькая девочка! Ты будешь жить в сумбуре и, возможно, долго-долго не сможешь нащупать в жизни что-то настоящее, правдивое. Что ждёт тебя? Что ждёт всех маленьких детей, живущих с самого детства в нереальном мире?