Мой Герой, или Горки с трамплинами — Анна Калинина-Забытовская

I. Несомненно, он был Героем. Гордая осанка, добрый взгляд серых внимательных глаз, неизменная фуражка с чёрным козырьком и шинель с петлицами военнослужащего зенитно-ракетных войск.

На 9 мая — два ряда сверкающих медалей на парадном кителе. Друзья — такие же военные, как и он, торжественно, и с явным удовольствием, подающие ему руку для рукопожатия, стоят рядом в праздничной колонне…

Саша и Пётр были самыми близкими друзьями. Они приходили в гости к герою, играли по несколько шахматных партий, назначали ближайшую вылазку на озеро с непременным условием поймать щуку, шутливо обсуждали его очередную победу в очередном домашнем турнире. И рассматривали фотографии в семейном альбоме, фотографии его самого, такого веселого и некурящего, неизменно восклицая: «Юрка! Да ты — вылитый Гагарин! Не снимай фуражку — так вас вообще отличить невозможно! Улыбнись только, когда смотришь на Лиду!»

Когда был молодой, был заядлым шахматистом, грибником, рыбаком, лыжником, летом — футболистом, зимой — хоккеистом. Армия дисциплинирует дух и задает высокие нормы физического состояния естественным порядком. Чтобы встать на лыжи, не надо себя напрягать. Надо просто в выходной не валяться утром в постели, а, вычистив заранее свои армейские сапоги до блеска (для понедельника, утром ведь некогда), надеть просторный вязаный свитер, связанный женой, с узорами на тему северного сияния, и смазать лыжи специальной ваксой, которая пахнет потом долго новогодней елкой на всю квартиру. Взять с собой дочку, предварительно спросив: «Ну, куда сегодня пойдем — на лыжню или на горки?»

«На горки!» — неизменно ответит ему белобрысая вертушка. Тем более, что горки были с трамплинами — это интересно. Эта тарахтелка с жидкими косичками ни минуты не может устоять на месте, и тем более, усидеть. Третий класс, а болтает без умолку! И летающие тарелки её интересуют (прошлым летом, говорит, видела воронку за городком, в поле, ну точно от такой тарелки — трава по окружности словно выжжена, и земляника там не растет), и устройство цветного телевизора (это, говорит, невозможно нормальному человеку разобраться, какие там проводочки правильные, а какие можно обрезать!), и пластилиновый Чебурашка из мультиков — она песню про него — «безымянного и странного» — уже умеет играть на пианино двумя руками!

Она надевает лыжный комбинезон, ежеминутно подпрыгивая, и даже ботинки завязывает, пританцовывая. Ну, как её не взять с собой, чтобы, наконец, обеспечить остальным домочадцам тишину и покой? Она потом ломала лыжи — частенько не вписывалась в траекторию полета, приземлялась на мягкую точку, которую можно было назвать мягкой лишь с большой натяжкой.

Ковыляла тогда домой с лыжами наперевес по заснеженному лесу. А это совсем не близко, ибо городок их военный находился буквально в лесу. Все три дома, стоящие буквой «П», со всех сторон были окружены елями и другими зелёными насаждениями разнообразной формы, чтобы скрывать от возможного противника. И трёхэтажные дома старой крепкой кирпичной кладки, и сараи для бытовых нужд с обязательной горкой поленьев для растопки титанов (горячей воды, естественно, не было), и даже детские качели-лодочки и лесенку-ракету посередине этого военно-лесного царства.

А лес был самый что ни на есть настоящий, не городской парк с зоной культурного отдыха. Тут не только белки с зайцами водились, но и медведи, говорят, иногда выходили на тропу, если им по какой-то причине надоедало валяться в берложьей постели по утрам. Им тоже хочется впечатлений. Но он, Юрка, все равно шёл далеко в лес и брал девчушку с собой. Этот сценарий был основной и неизменной деталью их семейного воскресного отдыха. Остальные члены семьи по какой-то причине неизменно отлынивали…

Он любил своих детей безумно. Обоих — младшего сыночка и дочку. Нет, он никогда не сюсюкал с ними, не тискал и не давал послаблений. Обещали сложить елочные игрушки по коробкам — будьте любезны, выполняйте. Можно без секундомера, но и без повторного напоминания, будьте любезны.  Он просто всегда и своевременно делал для них то, что нужно.

Дочка, обожающая все виды зимних спортивных развлечений, просила коньки, но их не было в продаже в близлежащих магазинах. Надо искать, ехать в город. Интернета не было — никто не подскажет оптимальный маршрут для скоростного решения вопроса. Но коньки у неё обязательно появлялись, как по мановению волшебной палочки. И велосипед, и школьная доска (настоящая коричневая школьная доска — его маленькая пианистка любила «играть в учительницу»), только уменьшенная, с подставочкой для мела.

Рассадит она своих кукол (и кошку Дарку туда же, в игрушечное креслице — пусть привыкает к дисциплине), ручки на коленочках, указку в руку и давай вызывать к доске по списку. Дверь к себе закроет — не мешайте, говорит, у меня уроки. Строгая учительница! Каждому дневник завела, малюсенькие тетрадочки в клеточку, домашние задания за них делала, оценки в специальный журнальчик выставляла. И не лень ведь было, вот смешная!

Но папе Юре так радостно было замечать её любознательность, подвижность, похожесть на него, если смотреть сбоку…  Это потрясающе, как природа копирует, воспроизводя такие тончайшие нюансы в таком маленьком человечке! Его крошка в три года настойчиво требовала «кивививь», собираясь на зимнюю прогулку. Пока он догадался, что это такое, полдня прошло. Только потом, в разговоре с его матерью, он с удивлением узнал, что сам ребёнком использовал именно это «прозвище» рукавичкам…

С сыном надо было заняться настольным хоккеем, доктор сказал — развивает, помогает, восстанавливает.  Надо починить ему самокат и купить новый ранец, из самого легкого материала, чтобы не травмировал спину. А времени у него для этого было катастрофически мало — сначала он учился на заочном отделении политехнического института, параллельно со службой в гарнизоне.

В военную академию его не взяли по состоянию с ушами — что-то там повредил в детстве, ныряя с мостков. Забраковали. Он не сдался — пошёл в обход, ибо высшее образование считал для себя обязательным.  «Нормальные герои всегда идут в обход!» — пели с экрана смешные бородатые человечки советских детских кинофильмов 70-х. Дочка радостно подпевала. Обходил заданное препятствие долго, 10 лет: год шёл за два, иначе никак не успеть. Дети-птенцы регулярно открывают свои клювики — просят есть. А чтобы сдать зачёт, надо от них оторваться, взять увольнительную, проехаться в электричке до Ленинграда час туда и час обратно, да на автобус успеть. Тут и лыжи не помогут.

Потом, когда уже выучился, тоже времени не было — назначили командиром дивизиона. Придёт домой после службы, только ложку ко рту поднесёт — сирена! Боевая тревога, надо бежать, какой уж тут суп. Но какой бы ни был усталый, если детям нужна помощь в решении задач по физике или химии, или самолётик срочно смастерить задали, а у них не получается — отложит эту самую ложку и сядет с ними за учебники. Он был зенитчик — в самолётиках и ракетах как раз очень даже понимал. И задачки щёлкал, как орешки.

Сына любил особенной любовью — тот был больным мальчиком. Родился недоношенным, 1 кг 200 грамм живого веса — как это можно представить?  Умещался на его ладони, только ручки с ножками свисали слабенькими стебельками. Левая нога и рука были короче правой пары на несколько сантиметров. Какие уж тут лыжи…  Выхаживали в роддоме под стеклянным колпаком первые два месяца. Потом нужны были ежедневные массажи, солёная морская вода и специальные ботинки с супинаторами. Это было главным, поэтому никакой новой мебели, никакой машины или шубы жене — все деньги уходили на Алешкино лечение.

А какая морская вода под Гатчиной? Санаторий в Крыму — на всё лето. Алёша был послушный, ласковый мальчик, но худенький, тихий, бледненький, с постоянным немым вопросом в глазах: а где мама? Почему вокруг только другие дети, воспитатели? Я хочу, чтобы мама сидела на краешке моей кровати, читала на ночь книжки про добрых волшебников. Я не поеду больше на курорт, не хочу море, если опять надо расставаться с домом, с мамой.

И самолетики не хочу, и ракеты! Не хочу быть космонавтом. Хочу водить большой автобус. Сидишь себе в отдельной кабинке, руль держишь, кнопочки всякие нажимаешь, и автобус тебя слушается. А вокруг — панорама  снежного царства, домики деревенские как игрушечные и снегом запорошены, а  в салоне у тебя — не пассажиры, нет. В салоне — только мама, моя мама, которую я буду возить по кругу, сколько она ни пожелает…

Да, он, Алёшкин папа, не слетал в космос, хоть был как две капли воды похож на «того Юрия», носил погоны подполковника и точно такую же военную фуражку. Да, фамилия его была не Гагарин, хоть и тоже Юрий, и практически ровесник, но он тоже был Герой. Почему?

Во-первых, потому что сначала была молодость — там всё и началось. Началось, стремительно закончилось, а потом опять началось. «Уж лучше бы и не начиналось», — иногда думал Юрий не Гагарин, ведь нормальному человеку это все не выдержать без специальной подготовки. Видимо, специальная подготовка случилась глубоко до его рождения. Но всё по порядку.

Молодость пришлась на послевоенные годы, как и у Гагарина. Она, родимая, практически сразу после выпуска из военного училища в городе Горьком и распределению в Ленинградскую область, принесла огромное счастье и огромную боль — он оказался однолюбом. Однолюбом стоическим и окончательным. Как судьба ни подсказывала ему другие пути, он шёл выбранной дорогой чётким военным шагом.

… Он нашел свою судьбу за печкой, буквально. Пошел как-то на танцы в свободное от дежурства в гарнизоне время и нашел там её, Лиду. Она сидела в тёмном углу, сложив руки на коленках, не участвуя в процессе, с отрешённым лицом с отсветами непреходящей грусти и немножко от всполохов разгорающейся печки. Было холодно – зима. Печка давала тепло и радость, хоть пожарники велели строго-настрого не использовать, ведь клуб — деревянный, мало ли что случится?

Это была жёсткая инструкция, но они нарушали. Инструкция инструкцией, а без печки зимой пропадёшь. И Юрий сразу увидел, что лицо её  было такой невероятной красоты, что можно было умереть от потрясения прямо на месте, умереть и не встать! Молодые — они такие чувствительные.  Даже военные.  А ему надо было ещё вернуться в гарнизон. Поэтому он немедленно пригласил её на танец и больше уже не выпускал из поля зрения.  Держал «под прицелом».

Продолжение следует…