Фарфоровое счастье (Анна Забытовская)

II.

Потом моя американская подруга Лика, бывшая однокурсница, просветила меня. Проживание в ТАКОМ доме престарелых стоит просто сумасшедших денег! Совсем не каждый американец может себе это позволить. Так что, считай, мне жутко повезло, вселенское счастье привалило!

В чем повезло? Поясню. Я как раз уехала с мыслью быть как можно дальше от таких вот «домов»! Чтобы даже во сне они мне не могли присниться!  Потому что после сорока  время идет в каком-то неправильном направлении. Приближается старость, и так стремительно!  Несмотря на то, что в душе тебе 25.

Но этого никто не знает. При приёме на работу, прежде всего, смотрят в паспорт. Знакомые и одноклассники доброжелательно замечают тебе, что ты поправилась. А раньше-то была не такая, помнишь? И только друзьям, которые настоящие,  совершенно всё равно, какие там циферки на самом деле.  Но такие друзья — большая редкость. Раритет. Не у каждого имеются.

И еще потому, что я работала в таком вот доме, и не в одном. И с хрустальными люстрами, и без намека на оных – разница не существенная.

Но эта история датируется уже следующим годом. На второй год проживания в Америке, в доме-дворце моего «сказочного Принца», с тремя спальнями,  каминами и балконом с восхитительным видом на изумрудного цвета лагуну (я узнавала – подсыпают что-то в воду, чтобы придать этот насыщенный цвет), я поняла – без работы, или хотя бы без занятости (желательно по специальности) я могу и разбить ненароком парочку его если не люстр, то напольных ваз уж запросто! Невозможно слоняться по дому целыми незаполненными сутками между этих самых ваз, хоть золотом меня осыпай, хоть праздничным конфетти ручной работы.

Я нашла по интернету сайт для волонтёрской, то есть неоплачиваемой,  работы. Прекрасно. Мой муж-принц  меня все-таки кормит и поит, могу и поволонтерствовать некоторое время.

Время растянулось на полтора года.

Сначала это было не очень хорошо. В смысле, сама работа была не очень-то  «пыльная» . Senior Center – так  называется это муниципальное заведение  в пригороде Сан-Франциско.

Не то, чтобы роскошь, но бильярд для страждущих там имелся. Старички приходили сюда «приятно провести время». Они здесь не жили, нет. У каждого (или почти у каждого) – дом с бассейном или без. Но в этих домах они, как правило, совершенно одни. Дети их не навещают — они же работают!!! Внуки тоже не навещают. Им со стариками неинтересно. Если те не умеют  в компьютерные игры играть.

Тут не принято тратить время на деятельность, которая не приносит доход. Или, по крайней мере, удовольствие. Работа и деньги – вот это сила. Остальное – отработанный материал…

Так вот, они приходили (приезжали, вернее, на своих  машинах последних марок) сюда отвлечься. Например, вместе покушать ланч. Посмеяться, пообщаться. Они типа кушают, а я типа им создаю соответствующее настроение – играю на пианино, чтобы пища лучше усваивалась. Играю  на стареньком Becker. Совершенствую мастерство – как удержать звук с практически не работающими педалями.

Заранее я откопала какие-то доисторические ноты с песнями из старых американских кинофильмов. Читала с листа все подряд, подключая  вокальную строчку к инструментальной. Они, родимые, мне подпевали, с набитыми ртами, не прекращая смеяться – ведь они на этом выросли, им эта музыка хорошо знакома.

Но довольно быстро мне стало скучно играть одно и то же. Я начала вкрапливать в репертуар ноктюрны Шопена и вальсы Шуберта. Сначала на классику стояла полная тишина. Они не понимали, как на это реагировать? Да и кто такой вообще Шопен, если у них есть Фрэнк Синатра? Тонкие филигранные  пассажи их не трогали совершенно. Они гоготали за своими тарелками о своем, стариковском, под мои пассажи…

Но  потом кое-что начало меняться. Сначала один дедок подошёл, примерно  через пару месяцев:  а кто этот композитор, чья мелодия сейчас была такой  удивительно красивой, что он даже не смог доесть  свой дежурный гамбургер? А Бетховена ты умеешь? Прочитали как-то в интернете такую загадочную фамилию…  Потом стали узнавать Моцарта. А к концу первого года  «обучения» уже тренировали свои уши в восприятии таких мэтров, как Чайковский и Рахманинов. Вот что делает с людьми настоящее искусство! Вернее, простое пианино с играющим на нем человеком.

К середине года меня попросили аккомпанировать их хору. Хору американских пенсионеров. Тоже бесплатно – у них нет дополнительных ресурсов.  Пока я ещё могла это делать «за просто так», хотя уже появилась реальная рабочая нагрузка в музыкальной школе, и довольно много частных учеников.

А муж-волшебник стал грозиться повесить замок на холодильник, ибо я слишком много ем. Ведь самое главное в жизни – быть стройной и молодой (по его мнению). У меня были несколько другие представления о «главном», но спорить было бесполезно. Вся Америка бегает с выпученными глазами, наращивая определенную схему устройства мышц, чтобы было, как на картинке. Куда мне тягаться со всей Империей!

А надо заметить, что мой father-in-law (свёкр, если по-русски) по первому мужу — композитор.  Совершенно настоящий, очень даже  заслуженный —  Николай  Михайлович М.,  член Союза композиторов, и сейчас поющий со сцены на свои  юбилеи  свои же песни без всякой шпаргалки,  зато под настоящий оркестр.  Голос молодой – никто не верит, что уже 80. Голос – инструмент души.  Не надо и настраивать, если не нарушен баланс между внутренними и внешними составляющими.

И  он меня все время поругивал за это безобразие.

—  Аля! – говорил он, — почему ты не потребуешь с них зарплату? Ты себя не уважаешь.

А мне казалось, что я себя именно что уважала. Именно за то, что могу сделать пожилым заброшенным людям (пусть даже не моим соотечественникам) доброе дело. Разве это не радость для тех, кто не в бильярд приходит играть, а живёт в таком вот доме постоянно, не отрываясь от инвалидного кресла? Наш престарелый хор приезжал  и в такие дома (Senior Living называется) с выступлениями  по торжественным датам – ко Дню Благодарения в ноябре, ко Дню ветеранов в мае.

Они сидят рядочком, плечико к плечику, белые кружевные платочки у каждого, ибо глаза слезятся, уже почти не видят, но уши -то ещё слышат! Какая-то старушка начинала рыдать в голос, как только я прикасалась к клавиатуре. Её потом увели…

А мои хористы все как на подбор — с блеском в глазах, бабульки все со свежим маникюром, в нарядных  костюмах всех оттенков перламутра — у меня таких не было!

Дирижер хора — Ричард. Он ещё молодой, ему всего 75. Очень полный,  но это не мешает ему быть подвижным и энергичным.  Веселый до ужаса! Наверное, потому что наполовину итальянец. Каждая фраза – через шутку.  Делает круглые, по-мальчишески озорные, глаза и хохочет! Мне потом сказали, что жена  его живет в Senior Living, не вставая с постели …

Но  пенсионеры зажигают, можно сказать. Средний возраст — 80 лет. Самому старшему – 102 года. Самое время давать гастроли. Когда поёшь, оказывается, молодеешь.

Амалии — 85, но она любит солировать, и у нее хорошо получается. Я нашла ей аккомпанемент к Ave Maria Шуберта — она подхватила мгновенно. Способная бабулька. Так лихо водит машину! Как-то она меня подвозила.  Бриллианты на каждом пальце – сверкающий талант.

Я даже думала ,сознаюсь, что вот к чему мне надо бы стремиться! Вот это – настоящий  оптимизм вместо старческого маразма, вот это сила духа! А на  Рождественский концерт вообще была в прострации. Ведь эти смешливые, добродушные  «дедки»  с красными колпаками Санта Клаусов на головах  и свисающими набок белыми помпончиками — это те самые «буржуи» со страниц советских газет и журналов, что я помнила  с  детства. Там они были нарочито уродливыми (карикатуры же!), скрюченные в своих бесконечных  попытках удержать мешок с долларами…

Потом, после концерта, они  обычно объявляли  траурный список: кто на днях  ушёл от них уже навсегда, когда и где состоятся похороны, кто бы хотел попрощаться. Мне же отчаянно хотелось  быть в тот момент совсем в другом месте! Или потерять слух на эти минуты. Но я заставляла  себя до конца выполнить мой гражданский долг, хоть я ещё не была  американской  гражданкой.

И даже  расхотела окончательно и бесповоротно становиться таковой.  Но это произошло позже…

Через полтора года моей воодушевленной работы в Senior Center случилось непредвиденное. Мой Воздушный Замок, построенный в моем воображении, рухнул в абсолютно реальной жизни. Обломки сыпались мне на голову, мешая слушать музыку.

Обнаружилось, что мой «волшебный Принц» за моей спиной использует мои банковские карты. В абсолютно реальной жизни. Что ему как-то наскучило   оплачивать мои медицинские счета. Что машину для передвижения по своим музыкально-просветительским делам я должна покупать исключительно на свои заработанные деньги, а он не добавит ни цента по какой-то необъяснимой причине. Наверное, потому, что лучше знает местные порядки.

И прочее, ну никак не вязавшееся с теми самыми вескими причинами, по которым я бросила свой любимый Питер и уехала «в сказку» за моря и океаны.

Встал вопрос о срочном отъезде, так как ситуация усугубилась – мне негде было жить. На улице как-то не хотелось. И в приют тоже не тянуло.

После того, как  в один прекрасный день этот «волшебник» запер изнутри все двери своего Дворца,  я не смогла войти и хотя бы прилечь после напряженного рабочего дня на свой диванчик. Мне пришлось вызывать полицию и обсуждать с ними этот насущный  вопрос. Потом второй раз. И третий. Всё в том же духе. И я быстро обнаружила, что за этими «милыми» беседами время пролетает так незаметно, что на работу и творчество уже ничего не остается!

А также ничего не остается на саму жизнь. Разочарования сжигают силы ещё стремительнее, чем поток времени, который уносит нас в те дали, где мы ещё не бывали….

К тому же, я умудрилась подготовить вокальную программу. Жизнь на чужбине  обострила тягу к исконно русской музыке – романсам и русским народным песням.  Душа просила омоложения, то есть пения.  И даже  голос пошёл, забытый со студенческих времен. Но мой «Принц» выкрал у меня  ноты … Какое уж тут омоложение!

Окончание  следует…