Послевоенный Сиверский: дела и лица (вспоминает Андрей  Колобовников)

В 1945 году я пошёл в первый класс в посёлке Сиверский. Я помню, как восстанавливался посёлок после войны.

Взорванный железнодорожный мост временно поставлен на деревянные сваи. Работала только одна колея, но поезда уже пошли дальше — к Луге. К работе привлекались и пленные немцы.

Мой сосед по даче — капитан морской пехоты Александр Гаврилович Никифоров, герой Севастополя (его портрет хранится на Сапун-горе) — в 1946 году вернулся в родную Сиверскую. Вместо дома — воронка от бомбы. Он взялся за лопату и вырыл землянку для семьи. Из остатков хлама соорудил сарай для коровы: ведь корова не может жить в землянке.

Так началось возрождение. До конца своих дней он со слезами на глазах вспоминал, как при штурме города Керчь в Крыму бухта была  покрыта   плавающими бескозырками погибших моряков.

До войны на реке Оредеж был построен каскад электростанций. Уходя из Сиверской и из других мест, фашисты взорвали плотины. Куски бетона до сих пор выглядывают из воды. На восстановленной электростанции в Сиверской строители высекли на сыром бетоне дату: 1947 год. Когда загорелась «лампочка Ильича» — это был праздник.

Но весь посёлок ещё жил с керосиновыми лампами. Особенно тяжело было ребятишкам из соседних деревень в темноте ходить в школу. Правда, за десять лет учёбы мы не помним случая, чтобы кто-то обидел ребёнка. Единственный страх был — потерять в грязи галошу. Поэтому их привязывали верёвками.

В центре посёлка на почте был установлен радиоцентр. Каждое утро из репродуктора над посёлком неслись мелодии: вторая рапсодия Листа, пятый танец Брамса, полонез Огинского. Это был весь музыкальный «арсенал», но мы ощущали себя в центре цивилизации.

На берегу реки Оредеж, в бывших конюшнях барона Фредерикса, была воссоздана машинно-тракторная станция (МТС).  Мы, мальчишки, возвращаясь из школы, зачарованно наблюдали с пригорка, как из распахнутых ворот выходили стальные богатыри — тракторы «Сталинец». За рычагами сидели вчерашние фронтовики в военных фуражках и выцветших гимнастёрках. Ветераны войны. Они выполнили свой ратный подвиг, на своих плечах вынесли послевоенную разруху и тихо покинули наш мир.  И только на фотографиях «Бессмертного полка» мы вновь узнаём их лица.

Осенью после уборочной начиналась зяблевая вспашка. После долгих лет оккупации под взрывы бомб и снарядов далекий рокот трактора, доносившийся с полей сквозь утренние заморозки, ложился на наши души благостным бальзамом, символизирующим начало мирной жизни.

Я помню, как возрождался Елисеевский замок в Белогорке.  Тогда на стройке никаких механизмов не было, их заменял женский труд.

На спину работница надевала заплечный ящик. В него загружали порцию кирпичей, и женщина медленно поднималась по деревянным сходням на самый верх. Так «бабий конвейер» работал безупречно…  И вот замок возродился в прежнем великолепии, окна засветились электричеством. Всё это было выполнено в первую пятилетку.

В замке разместился Белогорский сельскохозяйственный институт. Кстати, заведующей химической лабораторией была выпускница нашей школы № 1 кандидат наук Лидия Александровна Кожуркина. Архитектор Александр Александрович Сёмочкин назвал замок доминантой нашего края. Для осмотра дворца и парка привозили отдыхающих, пионеров и местных жителей. На фоне замка снимались художественные фильмы.

Но пришли «лихие девяностые», начался раздел государственного достояния. Победила алчность: замок сгорел. И вот нынешнее поколение даже не знает о существовании этого архитектурного шедевра.

На левом берегу реки Оредеж прочно обосновывался колхоз имени И.В. Сталина (с 1954 года — «Память Ильича»), будущий призер ВДНХ. Более 20 лет возглавлял его Василий Михайлович Грибов, ветеран войны, воевал в конной дивизии генерала Доватора. С его сыном Олегом я учился в одном классе и бывал у них дома.

Колхоз снабжал Ленинград ранним картофелем и молоком. Только в Куровицах действовал комплекс на 1000 коров. Новый большой животноводческий комплекс был построен на окраине Старо-Сиверской. Колхоз имел 100 единиц техники, мастерскую и кузницу. У колхоза была своя столовая, гостиница, дом культуры, профилакторий, детские сады и ясли, кафе, стоматологическая поликлиника.

Василий Михайлович Грибов привлекал на работу молодые кадры. Главным агрономом с середины 1960-х годов в колхозе стал мой бывший сосед по парте Юрий Николаев. Но сначала трудовую закалку мы прошли на целинных полях Казахстана. Копнильщицами на комбайнах у нас были студентки Педагогического института имени А.И. Герцена. Среди них две подруги с Малой набережной Галя Уличева и Галя Ильина — будущие биологи.

Талантливый самородок, Василий Михайлович всегда был в поисках новых решений. Так, проблему с кормами помог решить договор с украинским колхозом: они обязались помочь с зерном, фуражом, концентратами, прислали бригаду каменщиков. В ответ отправили 300 кубометров строевого леса и 100 высокопородных тёлочек и бычков.

В колхозе было освоено производство консервированного хрена, который пользовался большим спросом у ленинградцев.

На Песках решили восстановить фруктово-ягодный сад. Специалистов после войны не осталось, и в город Лугу на обучение был командирован боевой демобилизованный офицер — радист пикирующего бомбардировщика С.А. Миронов, который возродил колхозный сад. Урожай клубники развозили по пионерским лагерям в Кезево.

Исаак Иосифович Шварц, житель Кезево, любил вспоминать, как однажды по дороге шёл пионерский отряд и пел песню из кинофильма «Зелёные цепочки»: «Им было всего лишь тринадцать, но были они ленинградцы». И никто из них не подозревал даже, что прошли они мимо автора этой песни. А у самого автора навернулись на глаза слёзы.

Полвека спустя бывшие колхозники в память о своём председателе открыли мемориальную доску.

Андрей КОЛОБОВНИКОВ, п. Сиверский

На фото Андрей Николаевич Колобовников в центре