Свежий ветер Дворцовых перемен

Личные покои Николая I в Гатчинском дворце можно сравнить с историческим центром Петербурга. С одной стороны — помпезность ампира, с другой — лёгкость лепного декора в стиле «второе рококо».

—  Не знаю, согласитесь ли Вы с такой постановкой вопроса , но  Для меня, Николай I — самый петербургский государь. Я отношусь к нему с большим уважением за то, что именно при нём  был сформирован дошедший до наших лет архитектурный ансамбль центральной части города и стал его неподражаемым историческим «сердцем» — таким, каким он возникает перед нашим мысленным взором, когда произносят имя «Санкт-Петербург», — говорит главный архитектор Гатчинского дворца-музея Татьяна Яковлева, открывая дверь из Арсенального зала, ведущую в только что отреставрированную анфиладу личных комнат Николая Павловича.

— В середине Х1Х века Гатчина вновь оказалась в центре внимания императорского двора. К тому времени Дворец переживал далеко не лучшие свои времена – обветшал и перестал соответствовать комфортным требованиям этого времени.  По повелению императора Николая I была задумана и произведена масштабная реконструкция Дворцового ансамбля, с которой во Дворец пришла и новая архитектурно-строительная тенденция. Ранее рассматриваемая всего лишь как «Эклектика», ее значимость  переосмыслена ныне и получила новое название, более соответствующее  сущности и масштабу явления – появился термин «Историзм», — продолжает Татьяна Юрьевна. Новая архитектурная волна высвободила из жестких классицистических рамок творческую мысль, декларируя свободное  вольное  изложение тысячелетних архитектурно-художественных и строительных принципов. Но чтобы создать новые достойные архитектурные произведения, не столь привычные для общества, следовало иметь личность, сочетающую великолепные рисовальные навыки, а также художественные возможности, инженерно-технологические познания; широкую эрудицию и серьезную строительную практику.

Роман Иванович Кузьмин, академик архитектуры, которому государь поручил перестройку дворца, являлся именно таким высоким профессионалом, и работал, опираясь на глубоко изученные им традиции, и при этом умело и гармонично переплетая различные архитектурные стили. Значимость этой уникальной личности для дворца неопровержима. Николай Павлович одобрил предложение Романа Кузьмина в части объемно-пространственного и фасадного  решений Арсенального каре. Это здание по структуре сформировано кардинально отличающимся от парадного Центрального корпуса, где при реконструкции были бережно сохранены знаковые черты предыдущего века.  В экстерьере внутреннего двора, практически нового здания каре, присутствуют мотивы эпохи Итальянского Возрождения, а интерьеры были созданы в актуальных на тот момент новостильных модных тенденциях — берущих свое начало в архитектуре давно прошедших веков — Готики, Ренессанса, Античности. Вместе с тем целостный облик Дворцового ансамбля был тактично сохранен.

В результате перестройки на первом этаже каре сформировался небольшой анфиладный комплекс интерьеров, где император Николай I  мог и отдыхать, и работать.  Поэтому для оформления личных комнат был выбран стиль «второе рококо», который, как и рококо, позволял не слишком роскошествовать в отделке помещений и ощущать себя менее обремененным великосветскими официальными заботами. Как выглядели эти залы мы можем судить по акварелям художника Х1Х века Эдуарда Петровича Гау — сводчатые, с распалубками перекрытия помещений  декорированы узорчатыми растительными гирляндами сдержанной лепки в стиле «второго рококо», что придает интерьерам известную мягкость. Плафоны колерованы согласно конструктивным особенностям. Гармонирующие цвета отделки стен и росписи плафонов во многом характерны для периода времен рококо, цветовая палитра которого основывалась на сочетании светлых пастельных тонов – голубого с синевой, зеленого, желтого, розового и колера белой слоновой кости. В личных комнатах государя царила атмосфера строгой упорядоченности и дисциплины. На стенах — таблицы, рассказывающие об истории военного обмундирования русских войск со времён Петра I, скомпонованные в симметричные квадраты или прямоугольники, напоминающие о временах «умеренного классицизма». Мебель во многом  была использована  из прежних покоев императора, расположенных раньше на втором этаже.

Мы проходим одну за другой все комнаты императора: Малый угловой кабинет, Камердинерская, Приём­ная, Большой военный кабинет, задерживаясь в каждой, чтобы я могла детально рассмотреть предметы интерьера и быта.

— Разрабатывая проект перестройки и отделки комнат, архитектор учитывал пожелания императора?

— Разумеется, иначе и быть не могло! Проект утверждался государем, и он лично контролировал создание своих гатчинских покоев.

Николай I хотел быть одновременно как рациональным и экономным, так и «креативным», стремящимся создать в обновленном Гатчинском дворце блестящую императорскую резиденцию. Совместить эти пожелания архитектору удавалось не всегда. Сохранилось немало свидетельств, рассказывающих о том, каким рачительным, а порой даже и чересчур экономным заказчиком был Николай Павлович. В доказательство этих слов можно привести выдержки из архивных материалов, раскрывающих соответствие первоначальных архитектурных замыслов и результатов. Так, изначально покрытия полов в этих помещениях предполагались выполнять из паркетов различных ценных экзотических  пород дерева, но в конечном итоге для них использовалась только благородная древесина дуба. Также, в целях экономии, в личных Комнатах императора отказались от золочения потолочной лепнины.

Желание государя по применению в покоях каменных подоконных досок взамен планируемых мраморных встретило отчаянное сопротивление со стороны Кузьмина ответившего, что мраморные подоконники нужны «для придания приличного вида».

Насколько «приличный вид» удалось создать Роману Кузьмину, современные реставраторы судят по живописным работам академика перспективы Эдуарда Гау. Именно его работы служат главным иконографическим материалом для восстановления интерьеров дворца, и в том числе, комнат Николая I.

Художник впервые приехал в Гатчинский дворец в 1862 году. Сначала он запечатлел кабинет императора Александра II и два кабинета его отца — императора Николая I: Большой военный кабинет и Малый угловой кабинет. Затем работа по изображению интерьеров Гатчинского дворца прервалась и возобновилась спустя 12 лет, когда Гау получил официальный заказ на создание большой серии видов дворца.

Изучая акварели Гау, реставраторы точно определили, какого цвета и оттенков должны быть стены в каждой из комнат: в Малом кабинете — золотистого, в приёмной — василькового, в камердинерской — светло-зелёного, в Большом кабинете — изумрудно-зелёного. Также тщательно отнеслись к задачам по колеровке плафонов.

— На реставрационном совете были жаркие дебаты: следует окрашивать стены или оклеивать обоями? До этого момента обои при реставрации дворца ещё не применяли, но историкам и архитекторам известно, что интерьерам периода рококо был свойственен принцип отделки стен шёлковыми обоями. Ткани, преимущественно ярких расцветок, играли в оформлении помещений поры рококо и соответственно «второго рококо», весьма существенную роль. Сохранившиеся в архивах дворца описи, ведшиеся при строительстве, подтвердили закупку обойных и сопутствующих им материалов . Эти свидетельства перевесили чашу сомнений, и для оформления полей стен были найдены и использованы современные обои, имитирующие шелковую ткань.

Текстиль для декорирования оконных проемов заказывали на мануфактурах Лиона. Полотна выполнены по образцам XIX века, хранящимся на этом старинном предприятии. Ткани именно таких качеств и колеров  использовались при оформлении дворца.

Меблировка залов состоит частью из отреставрированных предметов из фондов Музея-заповедника, а частью из воссозданных. Установленная в Большом военном кабинете раскладная походная кровать, выполненная по старинным аналогам современными мастерами, вызовет несомненный интерес у посетителей. Подлинная царская «раскладушка» очень напоминала складную кровать в кабинете его отца, Павла Петровича. Воссозданы картодержатель для Большого военного кабинета, каминные экраны и сами камины из мрамора знаменитого каррарского месторождения в Италии. Интересны помещения и тем, что в их составе представлены туалетная и душевая комнаты – во время реконструкции во дворец было подведено водоснабжение.

Обращаю внимание на белоснежный уютный камин, расположившийся в Большом военном Кабинете.  Оказывается, в XIX веке существовала известная камнерезная мастерская, организованная двумя итальянскими братьями по фамилии Трискорни. Они начали в 40-х годах доставлять камины в Россию в разобранном виде, по деталям, а затем обосновались в Санкт-Петербурге, где и открыли новое производство. Эти камины пользовались большой популярностью и их сохранилось во дворцах, дворянских и буржуазных домах столичного города немало.  В нашем дворце подобный камин мы можем увидеть на первой площадке Мраморной лестницы, он дошел до наших дней с незначительными утратами.  По его образу и подобию, а также имеющейся иконографии других помещений дворца, были изготовлены камины для комнат Николая I.

В Малом угловом кабинете камин также восстановлен. Оба камина выполнены из Каррарского мрамора, но слетка разнятся по фактуре камня и своим архитектурно-декоративным деталям.

Кажется, что комнаты в своём торжественном убранстве вытянулись, как на параде, «во фрунт», и готовы к приему первых посетителей. Но пока придётся подождать — небольшие заключительные работы, незаметные непосвящённому зрителю, продолжаются, а в Большом военном кабинете ещё не установлена «доминанта» интерьера: огромная картина — два с половиной на три с половиной метра — кисти придворного художника Иоганна Лампи-младшего «Император Павел I со свитой».

— Николай Павлович очень почитал своего отца, он любил эту картину, которая была главным украшением Большого кабинета, — продолжает Татьяна Яковлевна, стоя в глубине помещения, у стены, на которой вскоре займёт своё место отреставрированный подлинник. — Картина поистине мистическая, подстать самому Павлу Петровичу. Работа над ней началась ещё при жизни императора в 1799 году, а завершена она в 1802 — уже после его смерти.

На картине изображено 13 действующих высокопоставленных персонажей — всадников, которые никогда не могли встретиться в одно и тоже время в одном и том же месте.  Больше того, многие из этих людей были причастны к убийству императора. Чем не Библейский сюжет …. Главное место на холсте отведено императору Павлу 1, которого сопровождают в свите и его сыновья — великий князья Александр Павлович и Константин Павлович, и эрцгерцог Иосиф, и князь Платон Зубов, и граф Петр Пален …. и князь Александр Суворов …

Из Зимнего дворца в Гатчину картину доставили в 1840 году «для помещения в Кабинете Его величества». За всё время пребывания в Гатчинском дворце — с 1840 по 1941 гг. — картина продолжала находиться именно в этом интерьере — Большом кабинете императора Николая I. Картине повезло — в 1941 году полотно было эвакуировано, а в 1996 году — возвращено в Гатчину из Государственного музея-заповедника «Павловск».

Однако, с 1941 года картина хранилась в фондах скатанной в рулон и не выставлялась до настоящего времени где-либо.

Безусловно, Николаю Павловичу картина была очень  дорога, как воспоминание о детстве, о том времени, когда «все ещё живы».

Анфилада личных комнат императора Николая I — важнейшая  страница истории Гатчинского дворца, открывающая главу Нового времени ансамбля.

Тщательность, доскональность, щепетильность, скрупулёзность, — любые из этих эпитетов будут верны в описании подхода реставраторов к подбору деталей убранства реставрируемых и воссоздаваемых пространств.

Я прощалась c гостеприимным Дворцом-музеем, поражённая масштабом реставрации и очарованная её результатом.  Но всё же я была немного раздосадована. Сочетание зелёных штор, васильковых стен, и розового  потолка в приёмной вызвало у меня недоумение и даже психологический дискомфорт. «Ну где этот Кузьмин подсмотрел такую «вырви глаз» красоту?» — думала я, возвращаясь домой.

Вечереющее небо над Гатчиной начало полниться синевой, которую вдруг подсветило заходящее солнце. Вместо того чтобы густеть и темнеть, синева засияла васильковой яркостью, а по облакам пошли «фламинговые» перья. Я стояла и смотрела сквозь изумруд липовых листьев на зарумянившийся аквамарин неба.

А Роман Иванович-то оказался прав — это очень красиво!

Алёна РЫБАКОВА