Крымские истории Александра Куприна

Важное место в жизни Куприна занимал Крым, где он ежегодно бывал в 1899-1907 годах. Приезжал и один, и с первой семьёй — супругой Марией Карловной и их новорожденной дочерью Лидочкой. Его последнее пребывание в Крыму – в Гурзуфе — было уже со второй супругой – Елизаветой Морицевной.

Алупка, Алушта, Балаклава, Гурзуф, Кастрополь, Кореиз, Ливадия, Массандра, Мисхор, Севастополь, Ялта... Здесь он плодотворно работал над своими произведениями, здесь знакомился и встречался с замечательными людьми, здесь обрёл друзей, здесь имел намерение поселиться навсегда! Не случилось…

Крымские истории Александра Куприна – это факты из его биографии. Например, важное для его становления и утверждения в профессии общение с писателями А.П.Чеховым, Л.Н.Толстым, И.А.Буниным, А.М.Фёдоровым, В.Н.Ладыженским, А.М.Горьким, Л.Н.Андреевым, А.Грином. Знакомство с медиками, которые станут не просто его хорошими приятелями, а друзьями – с фельдшером Е.М.Аспизом, с врачом и литератором С.Я.Елпатьевским.

Крымские истории Александра Куприна – это написанные в этот период творчества разнообразные литературные произведения как имеющие отношение к Крыму, так и сюжетно с этим краем никак не связанные. Если у Пушкина была плодотворная «Болдинская осень», то у писателя Куприна было – условно говоря – живописно-пейзажное, образно-насыщенное крымское ЛЕТО, не привязанное к «сетке» календаря. Проживая в Крыму то летом, то зимой, то весной, а то и осенью А.И.Куприн заметил, ощутил и описал разные состояния природы. Из письма-приглашения приехать в Крым своему киевскому другу М.Киселёву (17.02.1903): «Увидишь самое интересное время – весну. Цветут персики, миндаль, глицинии, белая акация и безмерное количество роз».

Из очерка А.Куприна «Бешеное вино» (цикл «Листригоны»): «В Крыму в летний и осенний сезоны – всё целебное: целебный виноград, целебные цыплята, целебные чадры, целебные туфли, кизиловые палки и раковины, продаваемые морщинистыми лукавыми татарами и важными, бронзовыми, грязными персами».

Гурзуфские дни (1907г.) завершили крымские страницы в биографии Куприна, но в его творчестве крымская тема осталась неисчерпаемой до самого конца жизни. Оказавшись в эмиграции (ноябрь 1919 – май 1937), Куприн испытывал тоску и «голод по родине», и в этот нелёгкий период испытаний ностальгические воспоминания о Крыме были одним из целебных живительных источников для его слабеющего духа.

Согласно «Купринской энциклопедии» (Пенза, 2015, с.282): «В эмиграции крымские реалии нашли отражение в повести «Купол святого Исаакия Далматского» (1928) как воспоминание о безмятежном времени и месте, куда автор прилетает во сне: «Я подлетал к вершине Ай-Петри на газетном листе, как на аэроплане. Подо мной лежал Крым» (Куприн А.И. Полное собрание сочинений в 10 томах. Т.11, доп. – М.: «Воскресенье», 2007 — т.8, с.225). В рассказе «Розовая жемчужина» автор воскрешает события, происходившие с героями в Ливадии, находящейся в 3 км от Ялты. Во многих произведениях Куприна Крым предстаёт как нарядный, экзотический курорт, который привлекает восточным колоритом, этнокультурой местного населения. Крым остался в памяти писателя, как и в сознании его автобиографического героя романа «Юнкера»,  «земным раем, где растёт виноград и зреют превкусные крымские яблоки» (т.8, с.194).

Тема «Куприн и Крым» весьма обширна, и даже в «Хронике жизни А.И.Куприна» определить ВСЕ моменты пребывания в том или ином месте непросто. А уж цитаты из произведений – это, зачастую, как стихи в прозе! Красиво, изящно, зрелищно и многословно.

В фонде ЦГБ им.А.И.Куприна есть сборник повестей, рассказов и очерков, сюжеты которых (как написано в аннотации) основаны на крымской тематике. Это книга: Куприн А.И. События в Севастополе (М.: Эксмо, 2014. — 416с.). Первая в оглавлении – повесть «Белый пудель» (1903г.), а последняя – повесть «Гранатовый браслет», законченная в 1910 году. Другие произведения: «Угар» (1904), «Брильянты» (1904), «Пустые дачи» (1904), «Памяти Чехова» (1904), «События в Севастополе» (1905), «Гамбринус» (1907), «Памяти Н.Г.Михайловского (Гарина)» (1908), «О том как я видел Толстого на пароходе «Св.Николай» (1908), «Лавры. (Сказочка)» (1909), «В Крыму (Меджид)» (1909), «Леночка» (1910),  «Листригоны» (1907-1911), «Винная бочка» (1914), «Гусеница» (1918), «Шторм» (1929), «Сильные люди» (1929).

Строго говоря, не каждое из этих небольших произведений имеет непосредственное отношение именно к Крыму: например, «Гамбринус» и «Гранатовый браслет» — это, как известно одесские «картинки» жизни; «Сильные люди» — из французского цикла очерков «Мыс Гурон», в котором А.Куприн сравнивает мастерство рыбной ловли балаклавских рыбаков и рыбаков-французов.

Крымские реалии: о ялтинской Белой даче А.П.Чехова – в очерке «Памяти Чехова», Евпатория упомянута в рассказах «Леночка» и «Шторм», «Винная бочка» — это про Массандру и секреты виноделия, а цикл рассказов «Листригоны» — это, конечно же, главное романтическое повествование о Балаклаве и её героях-рыбаках, с которыми А.И.Куприн артельно рыбачил.

В Петербурге на вечере, посвящённом памяти Н.Г.Михайловского, Куприн читал очерк-воспоминание о своём знакомстве и общении с талантливым инженером и писателем Николаем Георгиевичем Михайловским, у которого в его «инженерном штабе» (то есть в доме пос.Кастрополь) А.Куприн провёл несколько дней. Из очерка «Памяти Н.Г.Михайловского (Гарина)»: «В эту пору Николай Георгиевич был занят изысканием для постройки электрической железной дороги через весь Крымский полуостров, от Севастополя до Симферополя через Ялту. Этот огромный план давно уже привлекал внимание инженеров, но никогда не выходил из области мечтаний. Михайловский первый вдохнул в него живую душу и по чести может быть назван его отцом и инициатором».

Кстати, познакомил А.Куприна и Н.Михайловского Антон Павлович Чехов – в Ялте, на даче у Елпатьевских.

По мотивам крымско-южных произведений А.И.Куприна были сделаны экранизации:

— «Гранатовый браслет» (Россия, 1915, реж.Н.Маликов); «Гранатовый браслет» (СССР, 1965, реж. А.Роом); в телесериале «Куприн» (Россия, 2014, реж.В.Фурман);

— по мотивам рассказа «Гамбринус»: «Накануне» (СССР, 1928, реж.Гр.Гричер-Чириковер); «Гамбринус» (СССР, 1990, реж.Д.Месхиев);

— по мотивам рассказа «Белый пудель»: «Белый пудель» (СССР, 1955, реж.М.Рошаль, В.Шредель); «Любимец публики» (СССР, 1985, реж.А.Згуриди, Н.Клдиашвили);

— «Господня рыба» (Одесская киностудия, 1991, реж.В.Колегаев).

Кстати, недавно «на книжном развале» я приобрела сборник «Легенды и предания Крыма» /Редактор-составитель А.Е.Тархов (Симферополь, 1998, 416с.). В книгу вошли греческие, русские, татарские, украинские, армянские, караимские, немецкие, крымчакские легенды и предания, собранные и обработанные известными учёными, путешественниками и писателями. В частности, это сюжеты в изложении И.Бунина, В.Короленко, М.Горького, К.Паустовского и «Господня рыба» (из цикла «Листригоны») А.Куприна.

Ялта стала местом действия в рассказах А.Куприна «Корь» (1904), «В Крыму» (1909), «Винная бочка» (1914) и других. Рассказ «Светлый конец» (1913) открывается словами: «Ялта – грязная, пыльная, пропахнувшая навозом Ялта – была в этот день такой прекрасной, какой она бывает только в безветренные дни ранней весны» (т.5, с.188). В рассказах хорошо узнаваемы реалии курортной Ялты, её пейзажи,  «толпа белых нарядных дач, вилл, дворцов, весело и легко взбежавших от самого моря к зеленеющим горным виноградникам» (т.5, с.190).

Из очерка А.Куприна «Памяти Чехова»: «Ялтинская дача Чехова стояла почти за городом, глубоко под белой и пыльной аутской дорогой. Не знаю, кто её строил, но она была, пожалуй, самым оригинальным зданием в Ялте. Вся белая, чистая, лёгкая, красиво несимметричная, построенная вне какого-нибудь определённого архитектурного стиля, с вышкой в виде башни, с неожиданными выступами, со стеклянной верандой внизу и с открытой террасой вверху, с разбросанными то широкими, то узкими окнами, — она походила бы на здание в стиле модерн, если бы в её плане не чувствовалась чья-то внимательная и оригинальная мысль, чей-то своеобразный вкус».

На рубеже XIX–XX веков Ялту и её окрестности охватил курортный бум. На Южный берег Крыма устремился поток публики. Тогда же многие крупные землевладельцы решили создать на базе своих имений, располагавшихся вдоль Южного берега с начала XIX в., дачные посёлки. Из книги воспоминаний М.К.Куприной-Иорданской «Годы молодости» (М., 1960, с.85-93): «В Мисхоре уже жил мой брат Николай Карлович, на даче, которую после смерти своей матери получил в наследство. Дача находилась на арендованной земле, принадлежавшей графу Шувалову. В то время Мисхор ещё только начинал застраиваться. Лишь три года, как эта часть шуваловского имения была разбита на арендные участки, и пока здесь стояли всего четыре дачи.

Дача наша была двухэтажная, кругом обнесённая широкими деревянными балконами. В нижнем этаже жил мой брат, «дядя Кока», как называл его Куприн. Наверху устроились мы с Александром Ивановичем. У нас была большая комната с открытой террасой, выходившей на море. В рассказе «Корь» Куприн описывает эту комнату.

(…) Для работы Куприн выбрал небольшую свободную комнату в нижнем этаже, с окном на север и спокойным видом на Ай-Петри. Здесь море не отвлекало его внимания. Из комнаты он вынес всю мебель, оставив только стол, который выдвинул на середину, стул для себя, для меня кресло у окна, и большое зеркало из передней повесил на стене перед письменным столом. (…) Поведение Александра Ивановича меня удивило. Прежде чем писать, он проделывал целый ряд, на посторонний взгляд, странных телодвижений. Он то вставал и вновь бессильно опускался на стул, то, воздевая руки, трагически потрясал ими, то горестно качал головой, глядя в зеркало. При этом он полушёпотом что-то говорил, изредка громко, с различной интонацией произнося отрывочные фразы.

(…) Но на другой день сесть за работу Куприну не пришлось. Во время обеда неожиданно появился Сергей Яковлевич Елпатьевский.

— Я пришёл за вами, Александр Иванович, — здороваясь, сказал он. — Завтра утром, двадцать пятого июня, на пароходе из Ялты уезжает Лев Николаевич Толстой, и вы можете с ним познакомиться. Отправляйтесь сегодня же со мной, у нас переночуете, а завтра пораньше пойдём на пристань.

Вернулся Александр Иванович полный впечатлений от встречи с Толстым и разговоров с ним. По нескольку раз он возвращался к рассказу о том, какие глаза, взгляд, уши, руки, манера говорить у Толстого. И потом ещё несколько дней, среди обычного разговора, он вдруг вспоминал какую-нибудь новую подробность и снова говорил о Толстом. Даже когда он уже начал писать «На покое», то первые дни среди работы опять вспоминал о чем-нибудь, касавшемся Льва Николаевича».

В Мисхоре в 1903г. Александр Иванович познакомился с бродячими артистами. Его новыми знакомыми стали старик с шарманкой, 13-летний акробат Серёжа и белый дрессированный пудель. Этот случай лёг в основу рассказа «Белый пудель». Перечитываю: «Магнолии с их твёрдыми блестящими, точно лакированными, листьями и белыми, с большую тарелку величиной, цветами; беседки, сплошь затканные виноградом, свесившим вниз свои тяжёлые гроздья; огромные многовековые платаны с их светлой корой и могучими кронами (…) всё это не переставало поражать своей живой цветущей прелестью наивную душу мальчика».

Не правда ли, очень живописная  и очень южная цитата?

А это – про Ореанду — из рассказа «В Крыму. (Меджид)»: «Древний запутанный парк был тёмен, сыр и молчалив, и нельзя было разглядеть вершин его столетних деревьев, сплётшихся в чёрный сплошной потолок. Лунные пятна изредка лежали на траве и на заросших дорожках. Иногда сквозь просветы густых ветвей сверкало море, струившее далеко впереди свой золотой и серебряный атлас. Где-то журчали невидимые ручейки, бежавшие с гор. Было невиданно сказочно-прелестно, и немного жутко от тишины и мрака, и немного грустно и томно, как от всякой большой красоты».

Осень 1905г. писатель с семьёй провёл в Балаклаве, общаясь с местными рыбаками, которых позже описал в «Листригонах»: «…нигде я не слушал такой глубокой, полной, совершенной тишины, как в Балаклаве. Выходишь на балкон — и весь поглощаешься мраком и молчанием. Чёрное небо, чёрная вода в заливе, чёрные горы. Вода так густа, так тяжела и так спокойна, что звёзды отражаются в ней, не рябясь и не мигая. Тишина не нарушается ни одним звуком человеческого жилья».

В любимую Балаклаву Куприн поместил далёкое Израильское царство времён царя Соломона. И, хотя никогда там не бывал, пейзаж получился достоверным и завораживающим. «Утренний ветер дует с востока и разносит аромат цветущего винограда — тонкий аромат резеды и варёного вина. Тёмные кипарисы важно раскачивают тонкими верхушками и льют своё смолистое дыхание. Торопливо переговариваются серебряно-зелёные листы олив». («Суламифь», 1909).

В основу цикла «Листригоны» легли впечатления писателя от пребывания в Балаклаве в 1904г. и в 1905г., причем автор и сам является действующим лицом. Первый очерк «Господня рыба. Апокрифическое сказание» появился в конце апреля 1907г. Следующие  четыре – «Тишина», «Макрель», «Воровство», «Белуга» – годом позже. Позже опубликованы очерки «Бора» (1909), «Бешеное вино» (1911). С увлечением рассказал Куприн и о водолазном деле – см. «Водолазы» (1910). Известно, что писатель сам был одним из первых энтузиастов подводного спорта: 28.10.1909г. в Одессе в водолазном костюме спускался на морское дно под руководством опытного водолаза Дюжаева.

В  1911г. в петербургском  «Новом журнале для всех» был опубликован цикл из 7 очерков, но очерк «Господня рыба», как имеющий ко всему циклу весьма отдалённое отношение, автором в этот цикл включён не был. Только в 5-м томе собрания сочинений издательского товарищества А.Ф.Маркса (1912) цикл «Листригоны» обрёл свой окончательный вид.

В Балаклаве А.Куприн написал рассказы «Штабс-капитан Рыбников», «Сны», «Тост», приступил к циклу очерков «Листригоны». Решив обосноваться здесь на постоянное жительство, он покупает участок земли на склоне балки Кефало-вриси, по которой сейчас проходит улица Историческая. Куприн сам составил план дома, сада, разбил дорожки, вёл переписку о покупке фруктовых и декоративных деревьев, приобретал саженцы у местных садоводов. Рабочие выравнивали каменистый склон балки, делали подпорные стенки. Это место легко найти по сохранившимся пирамидальным тополям, возможно, посаженным самим писателем. Но дачу «Кефаловриси», как её назвал Куприн, он построить не успел. После развода с первой своей супругой Марией Карловной Александр Куприн передал права на эту землю ей. Из очерка «Сад» (1924), опубликованного в Париже: «Пришлось мне на днях прочитать в «Последних новостях» краткую заметку о том, что в окрестностях Балаклавы конфискованы дачи: П.Н.Милюкова и моя…».

В Балаклаве Куприн сближается с рыбаками, возможно потомками мифических великанов-разбойников «лестригонов», упоминаемых Гомером в «Одиссее».

В Крыму осенью 1904 — весной 1905 года Куприн работал над повестью «Поединок». Для чтения первых глав перед публикой он не раз ездил из Балаклавы в Севастополь. Писатель стал свидетелем бесчеловечной расправы с безоружными матросами по приказу вице-адмирала Чухнина. На эти кровавые события писатель откликнулся написанным 20 ноября в Балаклаве очерком «События в Севастополе». «Мне приходилось в моей жизни, — писал Куприн, — видеть ужасные, потрясающие, отвратительные события. Некоторые из них я могу припомнить лишь с трудом. Но никогда, вероятно, до самой смерти не забуду я этой чёрной воды и этого громадного пылающего здания (крейсера — авт.), этого последнего слова техники, осуждённого вместе с сотнями человеческих жизней на смерть волей одного человека».

Разоблачительный очерк-памфлет Куприна «События в Севастополе» был опубликован в петербургской газете «Наша жизнь». Александр Иванович оказал участникам восстания реальную помощь: спас от расправы группу матросов с мятежного корабля, укрыв их в деревне Чоргунь (ныне Черноречье). После появления газеты «Наша жизнь» с корреспонденцией Куприна взбешенный командующий флота адмирал Г.П.Чухнин приказал выслать писателя в течение суток «из пределов Севастопольского градоначальства». Одновременно он привлёк его к судебной ответственности за клевету. В конце 1905 года, после допроса у следователя в Балаклаве, с Куприна была взята подписка о невыезде из Петербурга. В рассказе «Светлана» (1934) писатель вспоминает, как явившийся к нему балаклавский пристав вручил предписание, что ему воспрещается впредь появляться «в районе радиуса Севастополь — Балаклава». Когда Куприн через несколько месяцев сделал попытку опять поселиться в городке, его немедленно выселили. Из книги воспоминаний М.К.Куприной-Иорданской «Годы молодости» (М., 1960, с.239): «Высылка из Балаклавы нарушила план увлекавший Куприна, — поздней осенью отправиться с рыбаками далеко в море за белугой, чтобы потом с новыми впечатлениями и силами начать писать. Заменить Балаклаву Алуштой не удалось – она не понравилась ни Александру Ивановичу, ни мне». Зато в Алуште А.Куприн познакомился с писателем С.Н.Сергеевым-Ценским, бывал в 1906г. в его доме на Орлиной горе.

Вспоминая время, проведённое в Балаклаве, как «доброе, старое, наивное и прекрасное время», писатель неоднократно обращался к этой теме: «неисчерпаемый источник сюжетов» питал Куприна и за рубежом: появляются цикл очерков «Мыс Гурон» (1929), роман «Колесо времени» (1930), очерк «Светлана» (1934).

Память и уважение к писателю А.И.Куприну крымчане чтят разнообразно: это и мемориальные доски, улицы его имени, и памятник в Балаклаве, установленный в 2009году. Библиотеки им .А.И.Куприна в Балаклаве и Симферополе.

Завершаю своё повествование ещё одной крымской цитатой. Из рассказа А.Куприна «Мой паспорт. Пасхальное стихотворение в прозе» (1908): «Но вот какое обольстительное воспоминание радует меня и пьянит, и я знаю, что так будет до конца моих дней.

Я тогда жил в Мисхоре…

Ночь была так темна и ветер так силён, что я должен был обнимать её за талию, помогая ей спускаться вниз по вьющейся узенькой дорожке.

Мы легли на крупном мокром песке около самой воды. Море было неспокойно. Это было приблизительно часов около 12-2 ночи. Чёрное небо, порывистый ветер с Анатолийского берега, свет только от звёзд и едва различаемые пенные гребни последних волн.(…)

Это была моя последняя пасха, моя последняя весна. Так красиво и нетерпеливо шуршало около наших ног море, так неожиданно послушны, готовы и радостны были эти гордые губы…

О мудрец, как я понимаю твои великие слова: остановись, мгновенье, ты прекрасно!

Но всё проходит, и ничто не возвращается. Склоним же голову перед вечной судьбой и скажем про себя:

Молодости — радость.

Силе — кротость.

Мудрости — молчание.

Старости — сладкий, долгий сон…».

 

Алёна ТРИШИНА, главный библиотекарь ЦГБ им.А.И.Куприна

Фотографии из открытых источников