Константин Бернюков. Воспоминания об Учителе

17 сентября исполнилось 110 лет со дня рождения Константина Семёновича Бернюкова — замечательного учителя, большого патриота посёлка Сиверский, воспитавшего не одно поколение нашей детворы.

Моё знакомство с Константином Семёновичем произошло в конце 1980-х годов, когда мы вместе оказались депутатами Сиверского сельского Совета от Белогорки в результате первых в СССР альтернативных выборов. Но если я стала депутатом впервые, то для Константина Семёновича дело было привычным.

Несмотря на его почтенный 80-летний возраст и возможность выбора, люди именно Бернюкова хотели видеть своим депутатом, именно ему всецело доверяя. Многие годы, когда был помоложе, Константин Семёнович активно работал в депутатском корпусе района — то в комитете по культуре, то в комитете по экологии, сотрудничал с «Гатчинской правдой», снабжая редакцию злободневными, мастерски выполненными карикатурами. Эти наработанные связи и упорный, въедливый характер помогали позднее решать проблемы Белогорки уже на местном уровне.

А проблем было много. К тому времени уже несколько лет Оредеж протекал в обход прорванной в половодье плотины. По сторонам от неё бурно разрастался борщевик, копилась всяческая грязь. Попытки залатать брешь были неудачными. Не лучше обстояло дело и на территории за многоквартирными домами. Демократию некоторые поняли, как вседозволенность, и принялись, самовольно вырубая лес, строить сараи где и как попало. Пора было наводить порядок.

Особенно неприятно было смотреть на сараи вдоль береговой линии Оредежа, что над обрывом, который носит статус «Геологического памятника природы». Если не изменяет память, то первые частные сараи на этом месте появились в 1956 г., когда на базе Ленинградской опытной станции создавался зональный, Северо-Западный НИИСХ.

Никаких пятиэтажек ещё и в помине не было. Первыми тогда были построены 3 двухэтажных каменных дома для сотрудников института. Отапливались они дровами, поэтому и появились сараи. И хотя в двухэтажках давно центральное отопление, сараи только разрастаются, заполонив всё пространство вокруг действующего с 1993 г. Никольского храма. Они не единожды горели, многие принадлежали людям, не проживающим в этих домах, использовались под домашний скарб или скот.

Впрочем, как говорится, воз и ныне там. Но тогда мы вместе с Константином Семёновичем рьяно взялись за эти сараи: составили списки хозяев, предупредили их ничего не пристраивать, так как вскоре всё будет снесено, а на этом чудесном месте, где слышен неумолчный гул низвергающихся с плотины вод Оредежа, появится парк — от здания института до храма.

Первый обход этих проблемных с экологической и, конечно, культурно-исторической точки зрения мест мы делали вместе с Геннадием Алексеевичем Бакуленко, избранным накануне депутатами председателем исполкома сельского Совета. Он оказался бывшим учеником Бернюкова, очень грамотным юристом и человеком, мало зависимым от вышестоящих властей. За время службы начальником отдела милиции в Мурманске Геннадий Алексеевич заработал на хороший каменный дом в Старосиверской с большим садом на берегу Оредежа, получал солидную пенсию.

Бакуленко всецело поддержал наш с Бернюковым энтузиазм и обещал во всём со своей стороны содействовать. Позднее Геннадий Алексеевич очень активно помогал мне в организации первого массового праздника «Исторические традиции Сиверской», который проходил в Иванов день на Лялином лугу.

Он раздобыл в совхозе «Память Ильича» грузовик, на котором привезли из Рождествено лиру, из совхозного ДК организовал микрофоны и усилители, а из Белогорского ДК привёз скамейки. Сам грузил и выгружал их, договорился с близлежащим магазином в Кезево, отдав в залог свой паспорт, об отпуске прохладительных напитков и других продуктов, продавать которые в этот жаркий день взялся муж Нины Смородиновой, заведующей Белогорской библиотеки, что вместе со мной вела праздник.

К сожалению, уже осенью деятельного руководителя сняли с должности те же самые депутаты от совхоза «Память Ильича», которые всего полгода назад убеждали всех в высоких профессиональных, организаторских и человеческих качествах Геннадия Алексеевича. Бакуленко оказался неугодным вышестоящему руководству, поскольку поймал за незаконной распродажей земли своего секретаря Лебедеву, собираясь её уволить.

Как потом выяснилось, депутатов от совхоза накануне общей сессии собрали в кабинете директора Саверского, и приехавшие из орготдела районной администрации дамы дали целевую установку прокатить действующего председателя исполкома, а избрать на это место лояльного А.В. Макарова, работавшего в совхозе главным энергетиком. Представители орготдела и Саверский явились на депутатскую сессию, чтобы всё было под контролем.

На этом демократия у нас кончилась. Смотреть на такое непорядочное поведение людей было так противно! Мы стали рьяно защищать Геннадия Алексеевича, но оказались в явном меньшинстве. Тогда, в знак протеста, выразив своё нежелание работать в этой депутатской команде, я положила свою депутатскую книжку. Меня поддержал Константин Семёнович и ещё одна женщина, сотрудник института Воронец.

Я, конечно, погорячилась в запале борьбы, подводя людей, что отдали мне свои голоса. Позднее поняла, что только оказала услугу своим оппонентам, предоставив им возможность заменить нас более покладистыми депутатами. Для Константина Семёновича это был куда более трудный поступок, он очень переживал и правильно сделал, что после уговоров восстановился. Но с той поры мы стали друзьями.

К тому времени К.С. Бернюков овдовел, жил один, и быт его был неустроен. Я не знала его супругу, Амалию Францевну, которая всё домашнее хозяйство брала на себя, давая возможность мужу отдаваться любимым делам — занятию живописью и преподаванием. Дом при ней был хлебосольным и гостеприимным.

Став в преклонном возрасте вдовцом, Константин Семёнович оказался совершенно неприспособленным в бытовом плане. Готовил неумело, продукты ел часто не первой свежести, да и дом порядком запустил. Я старалась принести ему что-нибудь свежее, вкусненькое, хоть иногда вымыть толком посуду. А он рассказывал о своей жизни, о людях, с которыми его свела судьба…

Родом К.С. Бернюков был из крестьянской семьи. До октября 1917 года он успел окончить сельскую земскую школу, в которой было 2 класса. Но потом из всех крестьянских детей только его и дочь священника, как проявивших способности и усердие в учении, направили дальше в гимназию.

Молодым человеком Костя Бернюков увлёкся большевистскими идеями, вступил в ряды комсомола, где активно работал в городском комитете ВЛКСМ г. Иваново. Его товарищами были Катя Фурцева, которая впоследствии стала министром культуры СССР, и начинающие литераторы Миша Дудин и Дмитрий Фурманов. Там же Константин окончил школу НКВД.

Одновременно Бернюков умудрился получить заочное образование в Пензенском художественном училище. Младшим лейтенантом Костя отправился служить на погранзаставу на западные рубежи нашей страны. Однажды Михаил Тухачевский, возвращаясь из Англии после переговоров через доверенный Бернюкову погранпост, пригласил лейтенанта в свой вагон. Маршал интересовался настроением и готовностью пограничников. На следующей станции Константин сошёл с поезда.

А вскоре страну, и особенно армию, потрясло сфабрикованное дело об изменниках родины среди высшего военсостава. Маршал Тухачевский был расстрелян, а Бернюков обвинён, как участник заговора, и сослан в сибирские лагеря. Перед самым арестом он женился на молодой учительнице. Амалия Францевна, подобно жёнам декабристов, последовала за мужем на поселение. Там у них родился сын Арнольд, там они и прожили вплоть до окончания войны.

В 1945 г. первой в Сиверский приезжает и устраивается на работу Амалия Францевна. Спустя год и К.С. Бернюков становится учителем рисования и черчения в Сиверской школе №1, которая располагалась тогда в здании нынешней Школы искусств им. И.И. Шварца. Сеть художественных школ появилась значительно позднее. У нас, в Сиверском, её создали выпускники художественно-графического отделения Ленинградского педагогического института Златкины в начале 1980-тых годов.

Но Константина Семёновича никогда не удовлетворяли только отведённые на его предмет часы. Он всегда, во всех школах, где приходилось работать, организовывал кружок рисования, куда собирал одарённых ребят. И даже время школьных каникул, включая собственный отпуск, он проводил со своими кружковцами, главным образом, на пленэре. Ходил с ребятами в походы по окрестным живописным местам, знакомил с жизнью и творчеством любимых им мастеров.

Юные художники украшали школу своими картинами, выпускали стенгазеты. Бернюков никогда не замыкался только в стенах школы, а посылал лучшие детские рисунки, лучшие выпуски стенгазет на всевозможные конкурсы, даже международные, где они часто побеждали. Помимо школы, Константин Семёнович шесть лет прослужил художником в Сиверском отделении Дома пионеров под руководством Регины Геронимовны Одынец, которая с тех пор стала близким человеком для этой гостеприимной семьи.

Образцом педагога для него был легендарный Павел Петрович Чистяков, преподававший более пятидесяти лет в Императорской Академии художеств и воспитавший Репина, Врубеля, Коровина, Серова, Головина, Борисова-Мусатова, Рериха и многих других художников, ставших гордостью России. Свой кружок в Сиверской школе №2 он так и назвал — «Сиверские передвижники». Все авангардистские направления он не признавал и уничижительно называл их «измами».

Сам же К.С. Бернюков был безусловным образцом для подражания, особенно для послевоенного поколения, в большинстве своём росшем без отцов. В результате более 40 его учеников стали профессиональными художниками. Если Бернюков считал, что человек имеет призвание к художественному творчеству, то он умел добиться поступления своего ученика в соответствующее учебное заведение.

Так было в случае с Женей Большаковым, ставшем позднее заслуженным художником России, который, получив аттестат зрелости, уехал отдыхать на море и чуть не упустил срок подачи документов в ВУЗ. Но у Константина Семёновича всё было под контролем! Большаков успел к экзаменам в Мухинское училище, а потом ещё и окончил художественное отделение полиграфического института, став главным художником издательства «Аврора».

Другой его ученик, Виталий Романович Алгаер, долгие годы проработал художником-оформителем ОПХ «Память Ильича», а после развала и разграбления некогда знаменито хозяйства успешно преподаёт в Сиверской школе искусств им. И.И. Шварца. Позднее две его бывшие ученицы сами стали старшими педагогами в «Мухе» и, конечно, способствовали поступлению туда других выпускников из Сиверского, зная безупречную интуицию Бернюкова.

Уроки Бернюкова привили его воспитанникам интерес к искусству и любовь к родному краю. Многим пригодились знания, полученные на уроках черчения. Помню, друг моего мужа Борис Ковасоров как-то рассказывал, что ему не раз приходилось исправлять ошибки в чертежах инженеров, когда он работал токарем в Гатчине на заводе «Буревестник». Когда Бориса спрашивали, откуда его знания, он отвечал, что просто в школе был хороший учитель — К.С. Бернюков.

С 1983, когда должность учителя рисования ввели и для начальной школы, Константин Семёнович после небольшого перерыва в педагогической деятельности вновь стал преподавать уже в Белогорской школе. Моей младшей дочери Маше повезло — он учил её два года. После уроков Бернюкова в летние каникулы все стены на даче были в её акварелях с закатами или восходами солнца над Оредежем. Это она выполняла задание учителя на лето. А уж сколько ребят по примеру любимого учителя стали педагогами — и не перечесть!

Ещё при жизни Константина Семёновича мне удалось организовать выставку работ художника и его учеников. Были представлены не только школьные рисунки ребят 1950-1980-ых годов, но и художников-профессионалов, выпускников Сиверской школы №1 1955 года Е.Б. Большакова и Г.В. Васильева.

Эта выставка проходила в Сиверской школе искусств и вызвала живой интерес среди учащихся художественного отделения. Зал был переполнен, стояли даже в дверях. Самым запоминающимся было выступление Константина Семёновича. Он принёс большой альбом «Сиверские передвижники», который многие годы заполнял фотографиями с пленеров, рисунками, вырезками из газет. Потом ребята долго толпились, рассматривая его.

На открытие выставки пришла М.И. Мадатова, не только как глава администрации посёлка, но и как коллега по работе в Сиверской школе №1, сохранившая хорошие отношения с ним до последних дней. Я не раз встречала её на днях рождения Константина Семёновича. Из района приехала Н.М. Мишина, педагог по профессии, которая многие годы знала Бернюкова по совместной работе в комитетах районного Совета депутатов. Со своими воспоминаниями об учителе выступили художники Е.Б. Большаков, Г.В. Васильев, В.Р. Алгаер, краевед и один из организаторов благотворительного фонда «Моя малая родина» А.Н. Колобовников.

Во второй раз подобную выставку удалось показать в сентябре 2010 года в новом музее «Дачная столица», где я тогда работала. Она была приурочена к столетию Константина Семёновича. Тогда же появилась идея издать небольшим тиражом воспоминания о нём его учеников. Но как-то не сложилось.

В настоящее время в зале музея, где рассказывается о летнем отдыхе детей в пионерских лагерях, висит замечательный портрет К.С. Бернюкова работы его талантливого ученика Геннадия Васильева. Рядом находится тот самый альбом «Сиверские передвижники», и экскурсантам рассказывают о замечательном учителе.

В этом году в Сиверской общеобразовательной школе начали создавать свой музей, где обязательно будет уголок, посвящённый Бернюкову. А как же иначе! Ведь педагог-филолог этой школы О.Б. Савельева лично хорошо знала бывшего любимого учителя своих родителей, в кружке которого они и подружились.

За два-три года до смерти Константина Семёновича за ним приехал сын и увёз жить к себе во Владимир, где он, доктор технических наук, заведовал кафедрой радиоэлектроники. Но недели через две старик вернулся сильно разочарованным. У супруги  Арнольда Константин Семёнович вызывал непреодолимое неприятие, которое она даже и не пыталась скрывать.

Вскоре К.С. Бернюкову дали путёвку в профилакторий Гатчинского домостроительного комбината. Там и произошла его счастливая встреча с будущей женой Клавдией Семёновной, которая подрабатывала в профилактории к пенсии. Ей к тому времени исполнилось немногим менее 70 лет, но это была статная, красивая и деятельная женщина, жившая вместе с младшей дочерью и её мужем в Гатчине.

Могу лично заверить, что почти 90-летний художник влюбился, как мальчишка. Его настойчивые и не лишённые шарма ухаживания, приглашения в Сиверскую, рассказы о своей интересной жизни и, конечно, о последних её печальных событиях расположили эту сердобольную женщину к нему и последующему переезду в Белогорку. Клавдия Семёновна оказалась исключительно хорошей хозяйкой, добрым, заботливым человеком.

Последние два года жизни Константина Семёновича были для него полны любви, которой, как известно, все возрасты покорны, тихого счастья и благополучия. Клавдия Семёновна также продолжала держать дом открытым для всех друзей и учеников К.С. Бернюкова. Которых особенно много собиралось в день встречи выпускников Сиверской школы №1 в первую субботу февраля и в сентябре — на день рождения Учителя.

На официальном заключении брака и оформлении завещания настоял сам Константин Семёнович. Ухаживая за мужем в последние дни его жизни, Клавдия Семёновна серьёзно заболела. В день похорон супруга у неё была температура под 40, потом выяснилось, что это было воспаление тройничного нерва, закончившееся постепенной потерей зрения.

Через положенное время после смерти мужа Клавдия Семёновна раздала ценные книги по искусству его внучке и последней юной ученице, а остальную обширную библиотеку взяли в Сиверский детский дом, где рисование преподавала его бывшая ученица. Клавдия Семёновна заказала печать «Из библиотеки К.С. Бернюкова» и вручила её на памятном вечере в детском доме.

Галина ХОХЛОВА, п. Сиверский

Фотографии предоставил музей «Дачная столица»