От звёзд к человеческому сердцу

 Такой путь проделала Елена Дёмина —  кардиолог Гатчинской КМБ.

Говорят, что врач – это профессия от Бога, и, когда речь идёт о кардиологах, основания согласиться с этой мыслью действительно есть. Мы поговорили Еленой Дёминой, врачом-кардиологом Гатчинской межрайонной больницы. Она спасает пациентов, перенесших инфаркт, помогает им победить клиническую смерть и любит с ними просто поговорить.

— Расскажите о своём профессиональном пути. Как вы стали врачом?

— (Смеется) Мой путь, он настолько тернистый, что кошмар, конечно. Я хотела стать врачом со школьной скамьи, но потом меня резко повернуло в другую сторону. Моё первое образование от медицины совершенно далеко – это математико-механический факультет Санкт-Петербургского университета. По первой специальности я астроном. Пока я училась, всё ещёболее-менее проходило, но к концу учёбы я поняла – это не моё, и устроилась в гатчинскую стоматологическую поликлинику. Начинала с полировщицы, потом работала зубным техником, у меня тогда было среднее медицинское образование. Не знаю, не отпускала, наверное, мечта стать доктором. В итоге я поступила в Военно-медицинскую академию, окончила её. Здесь, в Гатчине, проходила практику в кардиологии. Выходит, что в больнице я работаю 32 года, а кардиологом – 13 лет.

— Идеальный врач – какой он?

— Ох… Слушайте… Даже не знаю… Конечно, образованный. Врач, который ничего не знает в своей специальности, – это не врач. И ещё важно, что, несмотря на загруженности, трудности, нужно относиться к пациентам по-человечески. Когда принимаешь людей, необходимо знать не только, чем они болеют, что беспокоит, но и ситуации из их жизни. Иногда бывает, что у пациента клиника, как по учебнику, а иногда – нет. И тогда ты начинаешь узнавать, раскручивать. Люди делятся чем-то личным, им становится легче, и для врача кое-что проясняется.

 

— А это не тяжело, постоянно слушать о проблемах, о личной жизни других людей?

— Кстати, я это люблю. Для меня это несложно. Я всегда стараюсь раскрыть пациента с разных сторон, понять его. Бывает, с человеком побеседуешь и он скажет: «Ой, а мне легче стало. А там ещё и лечение – значит, вообще всё будет хорошо». Иногда, конечно, людям не хватает внимания. Любой человек чувствует себя здоровее, если он не брошен и не одинок.

И в этом смысле частные медицинские учреждения лучше государственных. Я, как и многие коллеги, работаю в частной клинике тоже. Конечно, здесь есть финансовая сторона – это приносит мне доход. Но ещё важно, что у меня действительно больше времени на пациента: с ним можно пообщаться, изучить всю его историю и потом уже его вести. Это большая и нужная возможность.

— Расскажите о самых запоминающихся пациентах.

— Однажды к нам поступает «тяжёлая» пациентка с инфарктом. Наступает ночь, и у неё начинаются клинические смерти, то есть человек умирает. Дефибриллятором «стучим» – оживает. Только от неё отходишь – она опять начинает умирать. Опять «стучим». А палата там была отдельная, не приспособленная для постоянного наблюдения медсестёр. И мы думаем: что делать? Сидеть с ней в палате – не выход. В итоге мы выкатили ее в коридор к посту медсестры и всю ночь были рядом: то «качали», то «стучали». И она выжила. Она потом ко мне часто приходила, даже приглашала на юбилей, когда ей исполнилось 80 лет. Сейчас, кажется, она до сих пор работает. В общем, пациентка была запоминающаяся, потому что, действительно, мы с ней чуть не в обнимку всю ночь просидели. И ещё что удивительно, у неё после множества клинических смертей не пострадал мозг, такое редко случается.

— Вы говорите об этом так оптимистично, без серьезности. Это профессиональная закалка?

— А потому что спасли – поэтому так говорю. На самом деле это очень тяжело, и понятно, что у каждого врача, особенно у врача-кардиолога, есть своё кладбище. Очень трудно вспоминать некоторых пациентов, которых, действительно, хотелось… Не хотелось даже, спасти-то хочется всех, а вот именно которых не смогли спасти. Остаются раны на сердце и на душе. Иногда это проходит более мягко. Понятно, что, когда поступает пациент за 80 лет с кучей болезней, с тяжелым инфарктом, наверное, такой раны нет. Тоже тяжело, не могу сказать, что всех отпускаю. Нет. Но когда молодые умирают, часто с первым инфарктом, ты стараешься-стараешься, все правильно делаешь, но их, к сожалению, спасти не можешь.

У нас был случай: поступила молодая девушка, 21 год, она до этого обращалась к врачу. Она прошла обследования, выявили патологию, потом её направили к нам. И, к сожалению, пока это всё шло, у неё случился большой инфаркт, она была «тяжёлой» пациенткой. Её пришлось перевести на искусственную вентиляцию лёгких, потом её на вертолёте переправили в областную больницу. Оказалось, что у этой девушки была врождённая патология, и в итоге её не спасли. Естественно, мы тогда делали всё что могли, но вот не спасли. И от таких смертей остаётся очень тяжёлое бремя.

— Часто ли пациенты сами ставят себе диагнозы и насколько это плохо?

— (Улыбается) Случается и такое. И знаете, здесь по-разному бывает, потому что, как ни печально, первичное звено у нас сейчас очень плохо работает. Из-за загруженности терапевтов, из-за ограниченности их возможностей пациентам иногда действительно не достучаться до помощи. Поэтому бывает, что люди и правильно себе ставят диагноз. Другое дело, что лечиться иногда начинают. Вот это уже хуже. Давление – значит нужно назначить себе такие-то препараты, а ведь все ситуации разные. От чего это давление бывает? Какие есть сопутствующие патологии? С каких надо доз начинать? – это всё очень важно. Но в основном, конечно, пациенты в крайности в самолечении не впадают.

А ещё как дежурный доктор могу сказать, что часто люди обращаются, извините, по пустякам. Бывает и спорят: объясняешь человеку, что у него на данный момент ничего серьёзного нет, а он говорит: «Как? Я здоров?» Особенно бабушки часто обижаются: «Да что вы? Мне же надо в больницу!» Почему-то некоторые пациенты не понимают, что в больнице-то ничего хорошего нет, это не панацея. Если что-то можно лечить амбулаторно, не надо лежать в больнице. И вот этой страсти людей (причём не только пожилых) к лечению в стационаре я не понимаю.

— Что для вас главное в работе?

— Для меня в работе всегда было главным, чтобы мои ожидания соответствовали отдаче от того, что я делаю. Я не могу работать, когда мне не нравится, я должна получать от труда удовольствие. На самом деле, когда я себя нашла в кардиологии, несмотря на разные ситуации, я всегда чувствовала себя счастливой от общения с пациентами, с коллегами, от того, что видела результаты своего труда. Наверное, самое важное – понимание, что смогла помочь человеку, что он ходит на своих ногах, хотя могло быть совсем иначе.

Софья ВЫСОЦКАЯ