На пути к Богу

У каждого из нас, православных христиан, дорога к храму на пути к Богу своя, особенная. С раннего детства я услышал о Христе из дедушкиных уст, который научил меня Христорождественскому тропарю. Немногим позже прабабушки мои привели меня, двенадцатилетнего мальчишку, на Литургию.

В начале девяностых, в сельской местности потихонечку стали открываться храмы. И наш, представлял собой простой молитвенный дом. В нём было тесновато, но для тогдашних прихожан – богобоязненных старушек и любознательной детворы – это был целый мир, интересный и непознанный. Мир, в котором через молитвы и таинства происходила долгожданная и такая желанная встреча с Богом!

Помню, однажды мы пришли в храм раньше обычного и увидели группу ребят, которым добрая прихожанка, женщина лет сорока, что-то рассказывала о Господе. Мне стало очень интересно послушать и я, как толстовский Филиппок, попросился присесть с ними. Так, неожиданно, став учеником, только что образовавшейся при храме Святой Троицы станицы Кумылженской (Волгоградская область, прим. ред) – воскресной православной школы. Занятия в ней начинались рано, за несколько часов до начала службы, с общей молитвы. Мы стояли лицом к иконостасу и повторяли за учительницей тёплые сакральные слова. Помолившись, рассаживались на лавки за длинный, чисто убранный стол и начинались занятия. Они происходили в форме беседы. Сначала Татьяна Викторовна в лёгкой доступной форме давала нам необходимый на уроке материал, а потом беседовала с нами о том, что мы узнали, что особенно понравилось, а что осталось непонятым. Мы, наперебой, делясь впечатлениями, задавали интересующие нас вопросы, а она мудро отвечала на них.  Надо сказать, что нас было около двадцати учеников (разного возраста детей) и мы очень тихо сидели на занятиях пока говорил учитель, не от того, что нам не хотелось поболтать, а потому, что мы были научены уважению, любили свою учительницу, как родную маму, которая так увлекательно рассказывала нам различные библейские истории, как будто читала сказку, а мы её с упоением слушали. Меня тогда поразила история битвы между израильтянами и филистимлянами, в которой молодой пастушок Давид, будущий царь Израиля, из пращи поразил грозного и могучего воина филистимлян — великана Голиафа. Я потом по картинке делал себе импровизированную пращу, вкладывал в неё мелкий щебень и пытался попасть в выбранную цель. Все наши занятия проходили очень живо, в доброй дружеской атмосфере. Мы даже соревновались между собой в том, кто станет лучшим учеником. Среди небольшого числа отличников был паренёк, Гриша Мусохранов, который впоследствии стал священником. В церковной школе изучался Закон Божий (прот. Серафима Слободского), Катехизис и Святое Евангелие, также уделялось большое внимание изучению молитв, псалмов и церковнославянского языка. Церковнославянский язык мы штудировали по старинной церковной книге восемнадцатого века, которую наша учительница бережно хранила в красивом цветастом платке. Татьяна Викторовна, в то время, была певчей в церковном хоре и по желанию, учила нас основам клиросного пения. По завершении каждого года (я проучился четыре) были у нас экзамены по Закону Божьему и церковнославянскому языку. Их принимали наши учительница и батюшка — протоиерей Василий Попов (если не был в отъезде). Уточню, что обучение в церковной школе состояло из нескольких частей. Первую его часть составляло время, отведённое уроку, вторая часть — была нашей подготовкой к исповеди и причастию. Мы, поначалу, писали на листочке свои детские прегрешения, а потом на исповеди, подавали эти записочки батюшке. Он их внимательно читал, накрывал наши головы епитрахилью и отпускал нам грехи. Позже мы уже этого не делали, а исповедовались по памяти, самостоятельно. К Евхаристии готовились за несколько дней. В утро перед причащением даже воды не пили.   Очень хотелось причаститься правильно, как это делают прихожане. Дома мы читали молитвенное правило, и Татьяна Викторовна всегда спрашивала об этом. Были, конечно, и те ребята, кто дома не успевал помолиться и тогда мы все вместе читали канон Ангелу Хранителю и Последование ко Святому Причащению. Подходило время начала службы, и все спешили в храм. Опоздать на неё, а тем паче пропустить – было для нас самым страшным и стыдным делом. Мы ходили в храм постоянно, старались посещать его в праздники. Когда праздник выпадал в будни — отпрашивались со школы. Так мы становились прихожанами. Взрослые, видя наше рвение к Богу – всячески поощряли нас и похваливали. Одна старушка, продававшая тогда свечи в притворе Храма, как-то подарила мне красивую детскую Библию. Я её потом из рук не выпускал, читая всё время. Эта книга для меня была вообще первой прочитанной и именно после неё я начал читать всё остальное. После службы мы снова возвращались в класс и начиналась завершающая часть нашего обучения – чаепитие. К чаепитию тоже готовились, принося из дома всякие вкусности. Наши девочки вместе с Татьяной Викторовной накрывали на стол, ставя на него мёд, варенье, сахар и печенье с хлебушком. А после того, как Татьяна Викторовна разливала в чашки горячий, ароматный чай, мы недолго молились перед вкушением пищи, и садились чаёвничать. За чаем снова лились разговоры. Наша учительница стремилась благодатно использовать и это время – рассказывая нам разные притчи и поучительные эпизоды из собственной жизни и мы с ней, а заодно и друг с другом, делились весёлыми случаями из прожитых нами дней. Трапеза не завершалась, пока последний человек не поест – так было положено. Заканчивалось чаепитие благодарственной молитвой. Но мы ведь не только учились, наша приходская жизнь была очень разнообразной. К праздникам или важным церковным датам проводились различные конкурсы. Я всегда участвовал в конкурсе рисунков, упорно рисуя образ Христа, или стоящую у Церкви лошадь, запряжённую в карету. А по большим праздникам – на Рождество и Пасху – устраивались незабываемые театральные представления, сценки в которых некоторые из нас принимали участие. Также были крестные ходы, путешествия к святым источникам и различные паломнические поездки. До сих пор сохранились яркие воспоминания об одной из них. В октябре 1996 г. наш класс с группой прихожан поехали в Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский монастырь города Серафимовича. В то время нормальной догори к монастырю не было, а та, что была, пролегала через лес и это создавало определённые неудобства. Во-первых, даже водитель толком не знал в каком месте был расположен монастырь (вероятно, полагаясь на Божие водительство), а во-вторых, дорога эта была ухабистой и наш старенький автобус мотало из стороны в сторону, как хлипкую лодчонку на сильных волнах. Всё осложнялось ещё тем, что в то утро из-за густого тумана видимость была практически нулевой. Страху мы натерпелись. Автобус то наклоняло и подбрасывало, то он пробуксовывал в ямках. Несколько старушек не выдержав, опускались на колени посреди салона и начинали усердно молиться, другие пассажиры следовали их примеру, но молились сидя на местах. Вскоре из молочного облака тумана показался красным молодцем – монастырь! Как мы тогда были рады не передать словами. Встречали нас несколько иеромонахов, старший из которых — иеромонах Савин (Аганин) любезно пригласил нашу группу к монастырю.   Подходило время молитвы, а так как монастырь был разрушен и его восстанавливали, службы в нём не велись, а проходили в маленькой церквушке неподалёку. Молитва с монахами отличалась от нашей, приходской, особенной строгостью и тихим величием. Все слова песнопений слышались чётко и красиво. На душе было необычайно тихо и тепло. Свет, наполнявший пространство из-за множества свечей, делал службу сказочной. Глубоко погрузившись в молитвенное состояние, мы не заметили, как дивно она завершилась.   По благословению, несколько монахов повели нас в двухэтажный Храм в честь Казанской иконы Божьей Матери с боковым пределом Петра и Павла и первым этажом – во имя преподобного Арсения Великого. Этот древний храм при монастыре рассчитан на две тысячи человек.  Сам монастырь был основан в 1653 году как мужской и назывался «Казачья межгорская пустынь».

Во времена Правления Екатерины II на территории России половина монастырей закрывались, и монастырь на Дону не стал исключением. По Божьему промыслу в последствии на этом месте была устроена женская обитель. Называлось это место «Усть-Медведицкий женский монастырь». Жемчужиной монастыря была матушка Арсения (Себрякова), в конце жизни – схимонахиня, игуменья (канонизирована в 2016 году). Это по её горячему желанию был воздвигнут Казанский Храм в Византийском стиле (идентичный Храм есть только на Афонской горе). Расписывал его – архимандрит Симон.  Когда мы вошли внутрь, все кругом было в состоянии большого упадка: несколько итальянских мраморных колонн и стены храма были исписаны срамными словами, повсюду валялись обломки кирпича и прогнившие доски. Всё это требовало невероятных сил и средств для восстановления. После прошения архиепископа Германа, Русская Православная Церковь в 1991 году постановила открыть здесь мужскую обитель, а уже в 1992 году сюда прибыла братия с целью возрождения монастыря.

За время своего пребывания здесь монахи отремонтировали крышу, восстановили перекрытия между верхней и нижней частями здания. Они нам и поведали о том, что во времена советской власти тут была дизельная электростанция с девятью цилиндрами. Это способствовало разрушению Храма. У Храма была уникальная система отопления. Ныне лучшие специалисты не могут понять каким образом тепло расходилось по стенам и всё здание отапливалось. С нижнего этажа тепло шло наверх и таким образом оба этажа круглый год принимали верующих и совершались богослужения. Нижний храм также, как и верхний — в плачевном состоянии. Он нас привлёк тем, что там в церковном притворе Арсения Великого начинался вход в пещеры. Матушка Арсения желая принять схиму, для затвора, вместе со своими помощницами (инокинями Агнией, Викториной и Никодимой) выкопала пещеры, а в последствии хотела устроить в них подземный Храм, но не успела. Работы велись тринадцать лет. Пещеры имели форму кольца и в них было два хода. Первый и основной назывался «Крестным путём Спасителя», а второй – «Страстным путём Божьей Матери». Общий ход подземелья составлял около 165 метров. Сейчас пещеры приведены в порядок и покрыты тонким слоем штукатурки. Потолок и стены здесь влажные (монахи говорили, что стены высохнут, как только будет отопление), сама влага сладенькая на вкус. В пещерах мы ходили со свечами. Пламя свечи не колебалось и горело ровно. Дышалось легко. Нас провели к святыне храма – чудотворному камню, на котором, по преданию, молилась игуменья Арсения. Мы по очереди прилаживались к нему, прося Бога каждый о своём, но безусловно о самом важном.

…Последним я крест возложил,

К коленям в камне приложился.

И словно заново родился –

Как будто на земле не жил.

«К коленям в камне…», да камень имеет четыре углубления повторяющих очертания ладоней и колен молящегося человека. Как они появились на нём никто не знает. По одной версии их оставила игуменья Арсения, долгие годы, горячо молившиеся на камне, по второй – явила сама Пресвятая  Богородица в назидание, как должно молиться людям. По исследованиям учёных химический состав камня имеет неземное происхождение. Ходя по пещерам, мы останавливались для бесед с монахами, в которых они многое нам рассказывали. Говорили, что, когда почила игуменья Арсения, монахини раздели её чтобы омыть тело по православному обряду и обнаружили на нём вериги. Игуменья носила тяжёлые цепи, вероятно для смирения. Во времена богоборчества был дан приказ найти её захоронение и уничтожить тело. Захоронение отыскали и вскрыли гроб. Игуменья Арсения выглядела так, как будто не умерла, а заснула. Её обливали кислотой, но кислота не причиняла ей вреда, стекая с лица и тела, как обыкновенная вода. Испугавшись, анархисты убежали, оставив тело у осквернённой могилы. Один добрый христианин ночью похоронил матушку Арсению у одной из стен монастыря. Монахи искренне надеются, что по молитвам верующих, Господь в будущем укажет это место. При жизни у матушки Арсении был игуменский домик, который в советское время несколько раз разбирался предприимчивыми людьми с целью продажи. Днём разбирали стену, а наутро чудесным образом домик восстанавливался. Было предпринято несколько неудачных попыток. Домик оставили в покое, но через какое-то время взорвали. А на этом месте, многим позже, построили другой. Было рассказано, что после Великой Отечественной Войны в пещерах под монастырём находили детские скелеты. Видимо, тогда детишки прятались и, не найдя выхода погибали.

В пещерах есть ход, который ведёт под водой на ту сторону Дона.  Об этом нам поведал один из монахов бывших тогда в обители. Но нас, детей, туда не повели (не взяли на себя такую ответственность). Здесь же есть колодец, но в нём нет воды. После экскурса по пещерам нас пригласили в игуменский домик — трапезную на монашескую трапезу. Впечатлили добротные деревянные резные лавки. Сама пища была простой, но отчего-то очень вкусной. Вкуснее её я не ел доныне. Монахи объяснили это просто: пища вкусная от того, что приготовлена с молитвой. После трапезы, мы ещё немного постояли у монастырских стен и благополучно возвратились домой. Позже я написал стихотворение о том паломничестве:

Я был в прекраснейшем из мест,

Душевной жаждою гонимый.

Там миром правит только крест

И храм стоит там нерушимый.

Монахи молятся о том,

Что б в жизни было больше света,

Наш мир наполнен был добром

И чистою была б планета.

А Татьяна Викторовна тоже сделала записи о той поездке в своей паломнической тетрадке. В эту тетрадь она записывает все главные события приходской жизни – особое место уделяя поездкам по святым местам.

Татьяну Викторовну я знаю более четверти века. Мне посчастливилось не только учиться у неё, но и несколько раз быть её гостем. Она очень радушная хозяйка. Всё в её доме просто и строго одновременно. Всё дышит Господом. И свет, который наполняет ее тёплый дом, её комнатку-келью, в которой очень много икон, и её стихи-песни которые, словно Божье дыхание очищают и излечивают душу. Она всегда пригласит к столу. Накормит настоящей простой, вкусной и ароматной едой, напоит горячим чаем с душистым вареньем. Обязательно помолится, а потом споёт свои песни-молитвы. А после ухода от неё, долго не покидает тебя ощущение доброты, полноты духа и гармонии… Свои стихи-песни она пишет с юности, а после прихода в Церковь, они стали духовными, благотворно влияющими на душу слушателя.

Святых привычный строгий взгляд,

Лампады огнь и свет,

Молитвослов, елей, вода,

Просфоры, ладан, Крест.

И православный календарь,

И четки, и Псалтирь,

Евангелие — Божий дар…

Вот мой покой и мир.

И это — Царствие внутри

И келия моя.

Войду, тихонько затворив

входные двери, я.

Снаружи холод или зной,

Дожди или снега,

Советы злых и волчий вой,

Гроза иль ураган.

Они никак не повредят

Сокровище мое,

Его дала мне Церковь — Мать,

Ведь я — дитя Её.

Гори, лампадочка моя,

Иконы освящай.

Молись, убогая душа,

Молись, не прекращай.

О Татьяне Викторовне Куриной в октябре 2006 года я снял фильм-концерт «Две Татьяны» который можно посмотреть в интернете, на портале https://www.youtube.com/ в свободном доступе. А в августе 2018 года вышел фильм «Зёрна веры», который выступает продолжением первой картины. Жизнь Татьяны Викторовны неразрывно связана с Церковью. Сейчас она регент, а раньше у неё было ещё одно послушание – руководство Православным образовательным центром Покрова Пресвятой Богородицы в нашей станице. Татьяна Викторовна добилась чтобы старинное здание, в котором в военные годы, был госпиталь для солдат, а ещё ранее — церковно-приходская школа, вновь вернули Церкви. Собственными силами и усилиями неравнодушных прихожан отремонтировала его, открыла там прекрасную православную библиотеку, трапезную и помещение, где иногда проводятся службы. В Православном центре любой страждущий мог получить помощь, а Татьяна Викторовна проводила встречи с людьми на религиозные темы, мудро отвечая им на их вопросы. Я часто бывал на них, даже одно время читал людям лекции по житиям святых. Сейчас наше служение продолжается: её при Храме, а моё на литературном поприще. Я стараюсь, чтобы моё творчество приводило читающего человека ко Христу, помогало ему найти путь к Богу.

Алексей ИЛЬИЧЁВ-МОРОЗОВ, станица Кумылженская

Верхнее фото: Дмитрий БАЗАЕВ (из открытых источников)