Home » Вспоминают дети войны » Не стареют душой ветераны
Digital Camera

Не стареют душой ветераны

Жительница Войсковиц Галина Ивановна Совершаева поделилась воспоминаниями о  трудных военных  годах, которые выпали на её детсво.

Когда началась война, мне было 9 лет, поэтому все события, связанные с годами 1941-1945 я помню до мельчайших подробностей.

Жила в Архангельске, о войне, вернее её начале, все узнали по уличному рупору. Помню, было 22 июня, воскресенье, мы всей семьёй собирались пойти на реку, на Северную Двину. Но, выглянув в окно, увидели, что все бегут к рупору, чёрной тарелке, и молча стоят, прислушиваясь к чему-то. Мы тоже побежали, спрашивая по дороге всех, кто бежал рядом: «Что случилось?». Но никто ничего не говорил. Неожиданно в рупоре заговорил диктор, голос которого все узнали – это был Левитан. Он объявил о том, что на Советский Союз вероломно напала фашистская Германия. На следующий день мы услышали слова из песни «Священная война»:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой тёмною,

С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна, —

Идёт война народная,

Священная война!

В военкомат пошли все мужчины, были и добровольцы-мальчишки.

Мы тоже проводили двух братьев мамы: Петра и Степана. У дяди Петра осталась жена с тремя детьми: Валентином – 3х лет, Альбертом – 10 лет и Эльзой – 5 лет (вскоре она умерла),т. к. был в 1941 сильный холод, она заболела, да и голод сделал свою работу. Правда, какое-то время мы ещё держались, спасал огород. Вырастили тогда неплохой урожай: моркови, огурцов, капусты, картофеля. А затем самое страшное – был жуткий голод и холод.

Помню, что дядя Степан женился перед самой войной в 1941 г. Они ждали рождения ребёнка. Он родился в августе 1941 г. Сына Степан увидел лишь в апреле 1942 г., когда лежал в госпитале, больше о нём не было никаких известий. Семья получила известие – «Пропал без вести», – а это означало, она не получала никакого пособия от государства. А все знали, что известие «пропал без вести» означало – убежал. Лишь через долгие года безызвестности мы узнали, что поезд, на котором Степан возвращался в полк, был разбит, и все, кто был в нём – погибли.

Дядя Петя погиб в 1943 г. под Царицыным, то есть Сталинградом, позднее его переименовали в Волгоград. Бабушка, говорила мама, до самой смерти не могла смириться с такой потерей – гибелью сыновей. Отец мой был инвалид 3-й группы, поэтому в начале войны он не был призван на военную службу, но когда стало трудно, его призвали и направили в 1942 г. на Северный фронт.

Мама осталась одна с четырьмя детьми: она ждала и пятого. В мае 1942 г. родился братик Гена. Он был такой маленький и всё плакал. Голод сделал своё: Гена не дожил до года: ему было восемь месяцев. Вскоре умер и братишка Сергей – 3-х лет – он простудился, спасти его не смогли. Никогда не забуду: он всё время просил кусочек булочки, а взять его было негде, да и мука у нас давно кончилась. Память о войне никогда меня не отпускает: поэтому, когда дети в 90-е годы просили у меня хлеба, никогда не отказывала – давала. Они напоминали мне о войне, пережитой нашей семьёй.

Да, трудно было, но мы оставались детьми той грозной поры.

Помню, когда началась война, всех взрослых направили на работу в колхоз «Животновод», странное название – в колхозе было всего 20 коров, в основном в колхозе выращивали овощи. Направляли на работу только тех, кто не работал на заводах, на траловом флоте «Фактория», а также на железной дороге.

А так как мужчин в основном не хватало, женщины и пахали, и косили, и ремонтировали дома, которые попадали под бомбёжку. И когда я смотрю фильм «Тени исчезают в полдень», всегда плачу: уж слишком он напоминает пережитое моей семьёй в годы войны. Ведь мы были дети, которые умели смеяться и радоваться – кругом было столько извещений о гибели близких и друзей.

Мы тоже трудились в колхозе, дети 8-13 лет, помогали в посадке картофеля, овощей, а затем поливали и пололи, и рыхлили. Когда же приходила пора уборки урожая, работали дотемна. Порой полуголодные, еле тащили вдвоём ведро с картошкой, но, чтобы взять, хотя бы одну, не могли. А тех, кто не выдерживал, брал строго наказывали, лишь позволяли взять по пучку морковной травы. Из неё мама варила похлёбку и заварку для чая. Пили чай и ели морковный суп, чуть забеленый мукой, если она была. Хлеба было мало, его заменяли лепёшки из гнилой картошки. До сих пор остался во рту привкус сладких лепёшек, хотя сахар мы не видели давно. Помню, в каждой семье был слышен плач: многих тогда хоронили.

Старшие ученики 14-17 лет работали наравне со взрослыми. Они занимались заготовкой корма для коров, сами косили и убирали сено в стога, а затем, зимой вывозили его на санях с островов, заготавливали и дрова на зиму: пилили, рубили, складывали в поленницы.

Хорошо помню бомбёжки. Мы жили в промышленном районе и его часто бомбили. Здесь были  и лесопильные заводы, и траловый флот «Фактория». А у реки широкая набережная, куда во время войны свозили боеприпасы, продукты для госпиталя и фронта, для того, чтобы переправить на левый берег, так как железнодорожный вокзал был именно на левом берегу.

Мама собирала какие-то узелки, а с чем не знаю, выводила всех из дома. Мы сидели на крыльце, а над нами висели фугаски, как фонари, светлые, яркие-яркие, мы сидели, прижавшись друг к другу, молча и ждали, когда прекратится бомбёжка. Было, конечно, страшно, но мама успокаивала нас, она говорила: «Что Богу угодно, так и будет».

Но, надо сказать, город наш был окружён зенитками, и зенитчики охраняли переправу день и ночь. Вскоре, через год, бомбёжка прекратилась.

Были ипредатели, при помощи которых на некоторые объекты попадали снаряды. Так был уничтожен лесотехнический институт в г. Архангельске и некоторые жилые дома. После окончания войны многое восстановили. Сейчас это Архангельский федеральный университет.

Надо отметить ещё и то, что в годы войны мы не прекращали ходить в школу, то есть мы учились и работали. В каждом классе висела на стене карта мира, и мы отмечали флажками синими и красными те места, где наступали фашисты, и те места, что были освобождены от немецких войск: синими – немецкое наступление, красными – освобождение территорий от захватчиков нашими войсками, и, конечно, радовались, т. к. конец войны ждали ежедневно.

Помню, когда объявили по радио и рупору об окончании войны 9-го мая 1945 года – радовались все и плакали все. А день был такой морозный и солнечно-яркий. Помню, снега выпало много, много, будто вновь зима покрыла землю белым одеялом и невольно успокаивала всех. Холода мы не замечали – радость переполняла всех – наконец-то закончилась проклятая война.

Все в городе ждали возвращения с войны отцов, сыновей и братьев, и мы ждали отца – давно от него не было писем; и всё же надеялись: и дождались.

В августе, 19 числа 1945 г., рано утром кто-то постучался к нам в дверь. Когда мы спросили: «Кто там?», мужчина ответил: «Отец ваш». Но мой брат Вовка не позволил нам подойти к двери, и сам не открывал, т. к. наша мама была на работе.

Он открыл дверь отцу лишь тогда, когда прибежала мама с работы (ей сообщили, что вернулся хозяин дома, но дети его не впускают). Позднее отец часто вспоминал эту встречу.

На какое-то время Галина Ивановна замолчала; видно, память войны была слишком печальна и долго не отпускала её. После минутного молчания продолжила: «Да, эти годы мне не забыть, они всегда со мной».

Затем дополнила свой рассказ: «Я всегда училась на отлично, поэтому 1-го января получала билет на новогоднюю ёлку; она была в центре города, и мне приходилось идти на праздник через весь город, но я была счастлива.

Мы – дети веселились вокруг ёлки, затем получали новогодние подарки – пакеты, в нём были мятные пряники, конфеты леденцы и яблоки. Когда я возвращалась домой через весь город, бережно прижимала пакет руками к сердцу, старалась донести его домой. Увидев меня, мои родные садились за стол, мама разливала чай и каждому давала по прянику, леденцу и яблоку. За столом царило новогоднее настроение. А я стояла и смотрела на маму, братьев и была счастлива.

Помню ещё мы как-то на берегу реки: я и подруга и вспоминали, как перевозили корм для козы-дерезы (так мы её называли за сноровистый характер). Мы заготавливали для неё на зиму ивовые ветки, перевозили их с острова на лодке, о которой говорили – рваная, то есть плохая. Страно, отчаянные девчнки, мы никого и ничего не боялись. Помню шторм, лодку кидает во все стороны и приподнимает кверху, а мы, ухватились за борт, плывём, везём корм для козы, в доверху заполненной   лодке.

А братья недюжеловы (их все так называли) таскали полные вёдра воды для полива и питья, заготавливали дрова на зиму. Да, трудно и нелегко было, но мы никогда не жаловались. Да и вообще хочу сказать: «В годы войны дети быстро взрослели, т. к. часто становились единственными кормильцами в доме.

Единственной радостью для нас было, если родители отпускали погулять до позднего вечера, поиграть в лапту, в жмурки, покачаться на качелях-гигантах.

За чашкой чая я и Галина Ивановна ещё долго говорили о наболевшем. Галина Ивановна из тех людей, которые не выбирают лёгких дорог. Всю жизнь она работала фельдшером в различных медучреждениях, которые сама же по приказу свыше и организовывала. Часто пациенты были с тяжёлыми заболеваниями, но онасправлялась. За свой добросовестный труд Галина Ивановна награждена медалью «Ветеран труда», а также значком «Победитель в соцсоревновании медицинских работников».

Она и сейчас, можно сказать, в строю: ей исполнилочь  85 лет, но она не отстаёт от курсанток группы 3-го возраста. Её работы часто бывают на выставках – это и декупажные работы на бутылках и тарелках, и ажурная вышивка на полотенце, и плетение ковров, она никогда не сидит без дела: никогда не откажет в помощи, о таких часто говорят: «Не стареют душой ветераны» – и это так.

Воспоминания Галины Ивановны СОВЕРШАЕВОЙ записала Таисия Николаевна ПРОКОФЬЕВА

 

Recommended for you
Фофанова Г.Н Совет ветеранов и Белаш Л
Жить бы, да жить…

 С жительницей Нового Света,  бывшей малолетней узницей Любовью  Белаш поговорила волонтёр Галина Фофанова. Разговор состоялся...