Второй фронт Донбасса

Александр СУХОВ

После своего пребывания (март-апрель 2015 года) на Донбассе, предложил одной из гатчинских газет серию зарисовок о службе в одной из формируемых рот ДНР. Редактор отнеслась благосклонно. Договорились, что редакция будет еженедельно предоставлять газетную полосу для моих публикаций – впечатлений было достаточно. И даже обещался гонорар. Что также порадовало, ибо только вернулся домой, и работы не предвиделось. Первая подборка зарисовок о солдатском быте ополченцев  вышла в срок —  по оговорённому графику. Однако второй публикации не случилось.

Поинтересовался отчего так. Редактор уже не была такой любезной, как немногими днями ранее. И даже не захотела толком объясниться. Оправдание, скороговоркой произнесённое «в трубку», оставило меня в недоумении: про какие такие страхи за свою голову, которую могут оторвать, она говорила? Пахнуло идеологической цензурой.

Но кто напугал редактора районной газеты? Или — может быть — что? Сразу вспомнился весь опубликованный текст. Критически оценил его ещё раз. Строже, как если бы посмотрел на него глазами российского чиновника из числа «силовиков-патриотов». Лишь одна строчка могла вызвать реакцию неприятия. О том, что первое впечатление от Антрацита — будто вернулся в девяностые. Но я же сделал оговорку, что со слов ополченцев, они «отжимали» собственность в общем интересе. Впрочем, не уточняя круг лиц общего интереса. Но — «да», всё равно выходило, если не девяностые там «на дворе», то семнадцатый — точно. В мини-формате, конечно. Отсюда — и известная путаница в понятиях. Для одних, сотня человек с автоматами — это рота, для других — банда. Для одних, все происходящее — народное восстание, для других — чистой воды махновщина.

Первое такое разночтение обнаружилось мной ещё в Гатчине, в середине четырнадцатого. На одном из застолий я не согласился с молодым предпринимателем, что на Донбассе воюют банды. Подтекстом его выступления было: там некому сочувствовать.

Для меня же ополченцы однозначно были «белой стороной» начавшейся войны. И таковыми остались после поездки на Донбасс в пятнадцатом. Даже когда накопилось немало фактов «противоправной деятельности» ополчения. Ибо в условиях разворачивающейся войны важное значение имел мотив и умысел совершаемых деяний. Я бы добавил, критически важное, различающее ягнят и козлищ. В наши дни вчерашние полевые командиры, да и поныне состоящие в армии ЛДНР, всё откровеннее говорят и об отъёме собственности и о «крышевании» бизнеса в самом начале войны. Так командир «Востока» Александр Ходаковский заявил недавно, что его подразделению ежемесячно платили торговцы водкой. Платили добровольно, как адекватным…

…Во время того разговора с редактором газеты мне на мгновение пришла в голову мысль, что, может, мои описания жизни воюющего Донбасса ею воспринимаются как очернительство светлого образа защитников… Переспросил, уточнил. Но нет, оказалось, что её идеалы были ни при чём. Она даже не сразу поняла, о чем это я. И по завершении беседы посоветовала привести мне свои мысли в порядок, а уж потом браться за перо. Этот совет воспринял «точкой» в беседе.

Донецкие заметки больше никому не предлагал. Ибо до ЭТОЙ газеты  в их публикации уже отказала официальная газета Гатчинского района: тема, мол, будет не интересна гатчинцам. Не заинтересовала «командировка» и гендиректора «Росбалта» (хотя, ранее – в бытность шеф-редактором «Петербургского часа пик» — ценившая мои творческие старания). Для других изданий я вообще был «тёмной лошадкой». Очередное желание обратиться к творчеству на тему Донбасса появилась только через год, в бытность работы охранником в Петербургском «Доме молодёжи».

В тот день на его сцене хохмили команды «КВН», и мне показалось, что некоторые «сюжеты» из жизни ополчения Донбасса вполне могли быть разыграны «весёлыми и находчивыми» здесь, в Петербурге. Тогда поинтересовался у одного из лидеров этого клубного движения, отчего в программе выступлений нет ни одной «сценки» про Донбасс. Ведь в солдатском быту часто есть над чем посмеяться. При этом вспомнилась юмористическая зарисовка про воспитательную работу политрука Лёши. Но до презентации этого эссе дело не дошло.

Кавээнщик, услышав про Донбасс, вдруг оглянулся по сторонам и полушёпотом сказал, что такая постановка  может считаться пропагандой экстремизма… Да, хорошо, что я не успел предложить ему сотрудничество. Словом, обывательская и чиновная Россия, которая меня окружала, как-то подозрительно и опасливо смотрела на российских добровольцев Донбасса. Конечно, лучше, чем в Украине, учитывая, что, там российский доброволец в статусе террориста. А он, известно, хуже экстремиста или бандита. Но всё же. Разница не очень значительная.

В шестнадцатом тема войны на Донбассе почти совсем ушла из сознания обывателя. Казалось, что его просто «переключили» на другую тему, которую тогда активно разогревал «ящик». Актуальной стала война в Сирии. А дежурные сообщения об обстрелах Донецка и Луганска уже перестали восприниматься трагедией. Так – очередная геополитическая рутина о «поднимающейся с колен» России.

Меня же тема воюющего Донбасса по-прежнему не отпускала. Постоянно просматривал СМИ, пытаясь восполнить «белые пятна» понимания ситуации. Однако, первую публикацию, более-менее раскрывающую реальную картину происходящего в ЛДНР, встретил только в январе шестнадцатого на сайте «Росбалта». То интервью с участником событий Алексеем, называлось «Донбасс. Грязь и кровь «братской войны». Впервые публично прозвучало, что война на Донбассе, по сути, имеет второй фронт. На котором набирала обороты необъявленная война с «идейными» командирами. Под которыми понимались бойцы за народный интерес. В пятнадцатом неожиданно в тылу таких командиров образовался этот, обойдённый вниманием отечественной пропаганды, второй фронт. Изначально  линия разграничения в тылу была символической (в сфере духовной). Однако, после гибели таких народных лидеров «русской весны», как Павел Дрёмов («Батя»), Александр Беднов («Бэтмен»), она уже воспринималась фронтом войны. Добавлю в этот ряд Алексея Мозгового, почему-то не незваного в публикации «Росбалта», хотя на момент подготовки интервью он уже полгода, как погиб от якобы украинских диверсантов. Однако, следствие на тот момент никаких действий по своей службе не предпринимало. Впрочем, сами ополченцы подозревают, что  настоящими убийцами народных лидеров являются  спецы из ЧВК Вагнера. Но это только догадки. Или «конвенциональное знание» Донбасса. Которое отчего-то «республиканские» власти не сочли нужным опровергнуть или хотя бы создать видимость заинтересованного и непредвзятого расследования.

Памятник Алексею Мозговому в Алчевске

Верить в такое просто не хочется. Иначе получается, тех, кто пришёл воевать «за русский мир» убили те, кто пришёл сюда воевать «за бабло». Говорят, Мозговой хорошо понимал, что его ждёт, но от своих народнических идеалов не отказался. В Алчевске на народные деньги ему теперь стоит памятник.

А недавно в суде ЛНР Мозгового, по сути, объявили бандитом и разбойником (посмертно). А его заместителю «Августу» (Александру Костину), который якобы был также причастен к инкриминируемому деянию, дали 14 лет (потом же заморили до смерти в камере – не дав обжаловать судебное решение). Все понимают, что без согласования с кремлёвскими кураторами подобные решения «народный» суд в ЛНР не выносит. Вот и гадают: то ли Москва очерняет героев-народовольцев, то ли в республиканские структуры проникла агентура СБУ и, не дожидаясь своих, уже начала зачистку «временно оккупированных территорий». Пока от светлой памяти о героях Донбасса. Но есть люди, к которым грязь не липнет, Мозговой — из таких.

Минским соглашениям шестой год. Из Кремля «ушёл» их автор — Сурков. Как бы он теперь не открещивался от той бездарной и предательской политики Кремля на Донбассе, она будет ассоциироваться именно с его именем. И только «преодолев» сурковскую идеологию появится надежда, что политика предательства, наконец, исчезнет с наших просторов, как вирусная эпидемия. Её жертвы – от Горбачёва и поныне – исчисляются многими миллионами. И конца им на просторах СССР не видно.