«Цветы жизни» по-французски

Олег KALANOV

Париж — прекрасный, удивительный, восхитительный, великий, непостижимый, непознаваемый…

Можно приводить бесконечное множество эпитетов. Можно миллионы раз признаваться ему в любви. Мы будем бродить и бродить по его улицам, заходить в замки и даже заглядывать на кладбища, ибо это тоже Париж. Но есть ещё и люди, населяющие его — со своими обычаями, привычками, странностями. Есть ещё и страна Франция, которая была бы самой лучшей в мире. «Если бы не французы», как сказал однажды генерал и президент Шарль Де Голь.

И я думаю, что вы будете совсем не против, если время от времени мы будем расставаться с мифами, легендами и сворачивать на тропу реальной, сегодняшней, повседневной французской жизни. Пытаясь понять этот удивительный, такой необычный, даже в чём-то странный для нас, народ Франции. Плясать нужно от печки, учит народная мудрость, то есть начинать с начала. А наше начало — в детстве.

У меня нет во Франции детей, и совсем немного знакомых с детьми, поэтому мои сведенья о детстве во Франции могут быть неточными и весьма поверхностными. Хотя даже невооружённым глазом видно, что детство у них непростое. Как и у взрослых, стрессы, проблемы. Поэтому в детских садах новоявленные Монтессори не советуют приучать детей к горшку (пока сами не перестанут писаться) и отучать от соски (пока сами не бросят). И уж упаси Господи делать это одновременно! Страшный стресс для детского организма.

Поэтому часто видишь ребёнка лет пяти с соской во рту и в подгузнике. А некоторые француженки и в двадцать лет в задумчивости сосут большой палец правой руки. Ну и конечно, 40 процентов подростков с брекетами на зубах — стоматологи исправляют последствия сосания соски. Вообще, здешние дети взрослеют поздно. И моих родителей, которые позволяли мне в 7 лет одному ездить за 10 км к бабушке в деревню, а в пятнадцать — на другой конец страны поступать в техникум, здесь бы посадили в тюрьму.

Детства в нашем понимании — дворовые ватаги, игра на пустыре в футбол, а по вечерам в чехарду и салочки, сидение под тополем на лавочке — здесь у детей нет. До тринадцати, а то и до пятнадцати, лет дети находятся со взрослыми. С нянями, у кого позволяют средства, или с одним из родителей: выкручивайтесь, как хотите, работайте на полставки или по очереди. У них даже, по-моему, закон соответствующий есть, но точно утверждать не берусь, я не юрист.

С чем это связано? Не знаю. Может, со всплеском во всём мире педофилии и трансплантации органов. Может, традиции такие особенные. Но, приезжая в Париж, сразу ощущаешь: что-то тут не так, и долго не понимаешь, что. Туристы спрашивают друг у друга: «Ты не заметил ничего странного? — Да нет, вроде, всё на месте: дома, улицы, люди». И тут тебя озаряет – город-то без детей! Нет, они, конечно, встречаются — по одному, по двое и даже по трое. Но только со взрослыми. Или в виде детсадовской колоны в сопровождении не менее пяти воспитателей, двое из которых обязательно мужчины. А чтобы пробежала ватага мальчишек, или прошествовала компания девчонок-трещоток с бантами во всю голову — этого нет.

Так Франция заботится о своем будущем. Конечно, во Франции детей любят и позволяют им практически всё, чтобы избежать детских стрессов: сидеть на асфальте, облизывать перила, сосать пальцы и уж, конечно, не дерут ремнём. Но при этом как-то умудряются прививать культуру общения — меrci, demander pardon, s il vous plait, excuse moi (спасибо, прошу прощения, пожалуйста, извините меня) — через каждое слово.

Невообразимый для русских способ и эффект воспитания! А вот бабушкам место в метро и автобусе никто не уступит. Скорее, бабушка уступит ребёнку. Бабушке ведь скоро того, а дети — наше будущее. Точнее, ихнее. Вуаля (voilà).