Тихое чудо верующих сердец

Матфей ЗАДНИПРЯНЫЙ

10 апреля позвонил Игорь из Пскова, сказал, что собирается в паломническую поездку по православным святыням Санкт-Петербурга. Мечтает посетить и храм Казанской иконы Божьей Матери в Вырице. Может ли он у меня остановиться на пару дней с другом? Я был искренне рад его звонку, и, конечно, пригласил.

…Познакомились мы три года назад, ранней весной. Оба приехали помолиться у мощей Святого Варлаама-Хутынского, хранимых в монастыре его имени, что под Великим Новгородом, оба ожидали от святого подвижника чуда. Каждый – своего. Но по-большому счёту, самое значительное чудо, ожидаемое каждым искренне верующим — это когда расстроенный ум и смущённое сердце вдруг обретают ясность и тишину; когда мрачные стены духовного тупика с мучительной болью рушатся под звуки богослужебных молитв; когда выходишь после службы обновлённым, чутким, и неожиданно для самого себя — с любовью ко всем и каждому.

Не все ищущие чуда приятны. Кто ищет свасения от душевных мук и облегчения от земных невзгод в религии? Те, кто почти отчаялся, почти сломался… Но на этой трудноуловимой грани между уже и почти, происходит самое важное в духовной жизни человека: в этой точке невозврата к прежним, мирским ценностям, возможно духовное обновление. Разоблачив перед самим собой мечту о лёгкой радостной жизни, не требующей душевного труда, заглянув за подкладу иллюзий жизни, человек словно выпрыгивает из псевдо реальности. И, начинает искать то, что можно назвать незыблемым, настоящим, в высшей степени Реальным. Его измученная душа перестала искать забвения в общении, она ищет одного — духовного спасения.  Паломничество по святым местам может помочь ему укрепиться в вере.

На территории монастыря располагается два храма (один из них – не действующий), колокольня, сестринский корпус, несколько могилок монахинь и двухэтажная гостиница для паломников. Плата за номер невелика. Живи себе в номере, ходи на службы, да бесплатно кушай в трапезной. Иногда и помочь монахиням можно: почистить картошку, разгрести снег зимой, убрать скошенную траву летом… Но это — по желанию. Проживающие в гостинице не обязаны работать. А вот трудники живут бесплатно, поэтому с семи утра до десяти вечера вынуждены отрабатывать кров и пищу, их даже не всегда отпускают сходить помолиться на службу, если работы много.

На второй день по приезду в монастырь, утром, преодолев саможаление и лень, я пришёл на службу. В семь часов в храме сёстры читали часы, их голоса разносились многократным эхо. Неуверенно вошёл я в полутёмный храм, робко сел на краешек скамьи. Изъеденная страстями душа, впитанный с молоком матери скептицизм неверия, порождающий материализм — вот, что внутри у большинства современных людей. Изменить себя становится почти невозможным. Ходит такой человек по свету, и не находит спасения от своих мыслей и чувств, мучается, сам не зная, что ищет. А если занесёт его каким-то ветром в храм на службу – чувствует там себя незваным, случайно забредшим путником. Похожим образом чувствовал себя в храме и я, хотя нередко ходил на службы. Некоторые, каждую отстоянную службу считают ещё одним плюсиком в личной «духовной карьере», но я-то понимал: выслужиться перед Богом регулярным посещением богослужений — невозможно. И до сих пор, каждый раз открывая дверь храма, чувствую некоторое смущение, будто здесь особенно строго будет судить меня Всевышний.

Через полчаса вышел кадить о. Макарий. Добрый, хороший, но совсем не сентиментальный батюшка. Многословия на исповеди не допускает, понимает с полуслова, чуток к отчаянным душам. Иногда, на исповеди, прижмётся своей головой к голове исповедника, и чувствуешь от него тепло и любовь, отступает душивший прежде мрак. Многие прихожане, которых он духовно окормляет, считают его прозорливым, то есть, ведающим сокрытое от большинства значение событий настоящего, и кое-что из будущего. Может быть и так, я бы не удивился.

«Тело Христово приимите, Источника бессмертного вкусите» — поётся во время Причастия Святых Христовых Таинств. И вновь свершается необъяснимое, чудесное изменение строя моих мыслей и чувств. Слово «чудо» может показаться слишком сильным, но другого не подыскать. Да и разве внешнее, зримое всеми чудо, значительнее, чем чудо внутреннего переворота сердца? Разве не чудо, когда сердце, переполненное земными страстями, пленённое ими, в одно мгновение озаряется спасительным светом?

После службы мать Татьяна, отвечающая за питание, позвала паломников в трапезную. Помолившись, мы уселись за три впритык составленных стола, казавшиеся под клеёнкой одним длинным столом. Люди, сидевшие справа, слева и напротив, были из разных социальных кругов, но все мы молились сегодня на службе, многие причастились Святых Христовых Таинств, и это духовно объединяло. Я чувствовал необъяснимую лёгкость, чистоту и с радостью смотрел даже на тех, кто, скорее всего, вызвал бы неприязнь, встреть я его на людных улицах большого города. Став простым и открытым, я с любовностью обращался к каждому. Мне казалось, что и каждый из нас также открыт, добр, чист и полон любовью, рождённой из непостижимого разумом, неземного Источника. Незримый свет озарял наши души, и казалось, высвечивал изнутри глаза и кожу лиц. В тот миг мы переживали небесную радость, не оценивая и не сравнивая её с обычным состоянием души.

За этой трапезой я и познакомился с Игорем. Когда я приехал, он уже две недели жил паломником в гостинице, и всё не хотел уезжал: так ему было хорошо! Искренние сердца тянутся друг к другу в этом мире вседозволенности и циничного расчёта. С молодым запалом,  разговорились о вере, разрушительных страстях, служении Богу и обо всём том, что доселе хранили в глубине, сознавая несоответствие такого рода мыслей запросам социума. У нас было много общего. Оба, барахтаясь в пучине повсеместного безверия и холодного индивидуализма, отчаянно держались за крохотные ростки пробивающейся веры, неокрепшей, слабой, но — веры. Оба, не желая плавать без руля и ветрил в море мирских страстей, искали твёрдую почву под ногами — свой путь в жизни.

Игорь нёс послушание в храме — снимал огарки свечей с подсвечников, чистил их. А я, в приподнятом состоянии духа сидел на скамье неподалёку, насыщался благодатью. Сидеть так, чувствовать намоленную атмосферу храма, его торжественную тишину, в которую гармонично вписывался скрип время от времени открываемой двери и шарканье ног пожилых монахинь — радость неописуемая. Иногда, отдыхая, Игорь садился рядом, и мы опять чувствовали счастье единения во Христе, незаслуженное, доставшееся даром.

Потом я понял: то было состояние, именуемое у христиан термином «агапе». Агапе — это братская любовь между собравшимися верующими во имя Иисуса Христа. «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф. 18:19,20) — сказал Богочеловек своим ученикам. Но немногие верующие с полной отдачей ума и сердца верят в это. Сколько тех, кто чисто формально вычитывает определённое уставом количество молитв? Хорошо понимая необходимость подчиняться закону, человек почитает букву Писания, но забывает о духе. Но, по словам апостола Павла, Любовь выше закона, и: «Буква убивает, а дух — животворит». Те, кто не приняли эти слова апостола сердцем — не познали агапе. А не имея её, они также далеки от Христа, как и все те, которые не ходят в церковь и не вычитывают молитвенное правило. Не о них ли, соблюдающих внешнее, но не стяжавших Любви, сказал Спаситель: «Вы — соль земли. Если же соль теряет силу, то чем сделаешь её солёною? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям» (Мф. 5:13)?

… Вечером одиннадцатого апреля приехали ко мне домой Игорь с Алексеем. Игорь в этом году уже заканчивает обучение, а Алексей только на первом курсе. Мы давно не виделись с Игорем — три года. И сначала было немножко неловко. Но припомнив христианскую агапе за столом в трапезной, оттаяли душами. И вот, мы, трое, почувствовали сильное чувство христианского единения, духовной общности. Такое же, как и тогда в монастыре.

Сходили мои гости на вечернюю службу к Серафиму Вырицкому, помолились у мощей в часовенке. Порадовались незримой встрече со святым, и с тихим ликованием в душах отбыли в Варлаамо-Хутынский монастырь. Там Игорь хотел посоветоваться с о. Макарием об очень важном, глубоко-личном, судьбоносном  вопросе. Он верит в прозорливость батюшки.

P.S. Отношения людей — таинственное явление. Можешь пять лет сидеть за одной партой с однокурсником в колледже, а по окончании его, ни разу не позвонить. Можешь эмоционально общаться с коллегами по работе и находиться с ними в дружеском контакте, но уволившись, забыть о них. Так бывает нередко. Большинство контактов поверхностны, редко с кем удаётся соприкоснуться не формальной социальной оболочкой, а всем собой. Другое дело — найти духовно сродственного человека. Встретишься с ним взглядом, и, не успев обменяться парой слов, моментально признаёшь друга. Оказывается, так тоже бывает.